Том 3 (Шаламов)

С моей тоской, сугубо личной,
Ищу напрасно у резца,
У мастерства поры античной
Для подражанья образца.

Античность — это только схема,
Сто тысяч раз одно и то ж.
И не вместит больную тему
Ее безжизненный чертеж.

И не живет в ее канонах
Земная смертная тоска,
И даже скорбь Лаокоона
Ленива и неглубока.

Архитектуры украшенье,
Деталь дорических колонн —
Людских надежд, людских крушений
Чуждающийся Аполлон.

Лишь достоверностью страданья
В красноречивой немоте
Способно быть живым преданье
И путь указывать мечте.

* * *

Слабеют краски и тона,
Слабеет стих.
И жизнь, что прожита до дна,
Видна, как миг.

И некогда цветить узор,
Держать размер,
Ведь старой проповеди с гор
Велик пример.

* * *

Мы дорожим с тобою тайнами,
В одно собранье их поставя
С такими сагами и дайнами,
Которых мы забыть не вправе.

Ведь мне с годами это тождество
До умопомраченья ясно.
Казалось, нам дождаться дождика
И все в слезах его погаснет.

Но нет, оно — пожара зарево
Над нашей жизнью запылавшей,
Пока еще не разбазарено,
Затоптано, как лист опавший.

* * *

Вдыхаю каждой порой кожи
В лесной тиши предгрозовой
Все, что сейчас назвать не может
Никто — ни мертвый, ни живой.

И то, что так недостижимо,
Что не удержано в руке,
Подчас проходит рядом, мимо,
Зеленой зыбью на реке.

Мир сам себе — талант и гений,
Ведущий нас на поводу,
И ритма тех его смятений
Нам не дано иметь в виду.

Ведь это все — одни отписки:
Баркасы, льдины, облака, —
Все то, что без большого риска
Бросает нам его рука.

* * *

Я жизни маленькая веха,
Метелка, всаженная в снег,
Я голос, потерявший эхо
В метельный, леденящий век.

С горластым бытом в перепалке,
Мне не случалось никогда
Зубрить природу по шпаргалке —
И в этом вся моя беда.

Меня мороз дирал по коже,
И потому в своей судьбе
Я все придирчивей и строже
И к нашим близким, и к себе…

* * *

Где жизнь? Хоть шелестом листа
Проговорилась бы она.
Но за спиною — пустота,
Но за спиною — тишина.

И страшно мне шагнуть вперед,
Шагнуть, как в яму, в черный лес,
Где память за руку берет
И — нет небес.

* * *

Луне, быть может, непонятно
Людское робкое житье,
И ей, пожалуй, неприятно,
Что так глазеют на нее

Сегодня, кажется, недаром,
Не понапрасну, не зазря
Хрипеть приходится гитарам
В чертополохе пустыря.

Но все же, плечи расправляя,
Покорный сердца прямоте,
Шагну назад из двери рая
В передрассветной темноте.

Шагну туда, где боль и жалость,
Чужая жалость, может быть.
С моей давно перемешалась,
И только так могу я жить.

* * *