Читаем Том 3. Стихотворения, 11972–1977 полностью

Том 3. Стихотворения, 11972–1977

Не тратьте ваши нервы —плохая память — честь.Я в сотый раз, как в первый,могу «Анчар» прочесть.Теперь он больше нравится,сильнее сила чар,хоть в сотый раз читается —не в первый раз «Анчар».

ЧИТАТЕЛЬ

Какие цитаты заложеныв наши кассеты!Смотрите, читайте,завидуйте или глазейте!Родившись в сорочке,какая она ни лихая,хорошие строчкимы с самого детства слыхали.Хорошие книгичитали со школы начальной,и выросли с ними,и напоены их печалью.

Их звоном счастливымзвенят до сих пор наши уши.Их медом пчелиным,как соты, полны наши души.Начетчиком был,талмудистом же не был я точно.А книжная пыльопыляет не хуже цветочной.А книжники, что же,они не всегда фарисеии с ними не схожив пределах Советской России.«Читатель» — в ответя пишу на анкеты наскоки.А если поэт,то настолько, читатель насколько.

«Я был проверен и допущен…»

Я был проверен и допущенк тому, что лучше делал Пушкин,хотя совсем не проверялся.Да, я трудился и старался

на том же поприще, на том жеристалище, что Фет и Блок,но Тютчев делал то же тоньше,а Блок серьезней делать мог.Да, Достоевский и Толстой,а также Чехов — злободневней,чем проза с фразою простой,стихи с тематикою нервной.Век девятнадцатый срамитдвадцатый век и поправляетза то, что он шумит, гремит,а суть — темнит и искривляет.

«Большинство — молчаливо…»

Большинство — молчаливо.Конечно, оно суетливо,говорливо и, может быть, даже крикливо,но какой шум и крик им ни начат,ничего он не значит.В этом хоре солистырешительно преобладают:и поют голосисто,

и голосисто рыдают.Между тем знать не знающее ничегобольшинство,не боясь впасть в длинноту,тянет однообразную ноту.Голосочком своим,словно дождичком меленьким, сея,я подтягивал им,и молчал и мычал я со всеми.С удовольствием слушая,как поют наши лучшие,я мурлыкал со всеми.Сам не знаю зачем,почему, по причине каковскойвышел я из толпымолчаливо мычавшей, московской,и запел для чеготак, что в стеклах вокруг задрожало,и зачем большинствомолчаливо меня поддержало.

«Я — пожизненный, даже посмертный…»

Я — пожизненный, даже посмертный.Я — надолго, пусть навсегда.Этот временный,этот посменныйдолжен много потратить труда,чтоб свалить меня,опорочить,и, жалеючи силы его,я могу ему напророчить,что не выйдет со мной ничего.Как там ни дерет он носа —все равно прет против рожна.Не вытаскивается заноза,если в сердце сидит она.Может быть, я влезал,но в душу,влез, и я не дам никомусдвинуть с места мою тушу —не по силе вам,не по уму.