Том 3. Стихотворения 1827-1836

        Мечты поэта,
Историк строгий³

гонит вас!Увы! его раздался глас, –[13]
И где ж очарованье света!

Поэт

 Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! – Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Оставь герою сердце… что же
Он будет без него? Тиран…

Друг

Утешься . . . . . .

29 сентября 1830

Москва

«В начале жизни школу помню я…» *

В начале жизни школу помню я;
Там нас, детей беспечных, было много;
Неровная и резвая семья;

Смиренная, одетая убого,

Но видом величавая жена
Над школою надзор хранила строго.

Толпою нашею окружена,

Приятным, сладким голосом, бывало.
С младенцами беседует она.

Ее чела я помню покрывало

И очи светлые, как небеса.
Но я вникал в ее беседы мало.

Меня смущала строгая краса

Ее чела, спокойных уст и взоров,
И полные святыни словеса.

Дичась ее советов и укоров,

Я про себя превратно толковал
Понятный смысл правдивых разговоров.

И часто я украдкой убегал

В великолепный мрак чужого сада,
Под свод искусственный порфирных скал.

Там нежила меня теней прохлада;

Я предавал мечтам свой юный ум,
И праздномыслить было мне отрада.

Любил я светлых вод и листьев шум,

И белые в тени дерев кумиры,
И в ликах их печать недвижных дум.

Всё – мраморные циркули и лиры,

Мечи и свитки в мраморных руках,
На главах лавры, на плечах порфиры –

Всё наводило сладкий некий страх

Мне на сердце; и слезы вдохновенья,
При виде их, рождались на глазах.

Другие два чудесные творенья

Влекли меня волшебною красой:
То были двух бесов изображенья¹.

Один (Дельфийский идол) лик младой –

Был гневен, полон гордости ужасной,
И весь дышал он силой неземной.

Другой женообразный, сладострастный,

Сомнительный и лживый идеал –
Волшебный демон – лживый, но прекрасный.

Пред ними сам себя я забывал;

В груди младое сердце билось – холод
Бежал по мне и кудри подымал.

Безвестных наслаждений темный голод

Меня терзал. Уныние и лень
Меня сковали – тщетно был я молод.

Средь отроков я молча целый день

Бродил угрюмый – всё кумиры сада
На душу мне свою бросали тень.

К переводу Илиады *

Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,
  Боком одним с образцом схож и его перевод.

«Для берегов отчизны дальной…» *