Посвящается Международной организации помощи борцам революции.
Прощался сын с отцом, со старым, мудрым греком. Прижавши юношу к груди,Сказал ему отец: «Клеон, мой сын, идиИ возвратись ко мне – великим человеком!» Прошли года. Вернулся сын к отцуВ наряде дорогом, весь – в золоте, в рубинах.«Отец, я стал богат. Счастливому купцу –Не будет равного мне богача в Афинах!»«Мой сын, – сказал отец, – я вижу, ты богат.Не говорит, кричит о том твое обличье.Но ежели б ты стал богаче во сто крат,Не в этом истинно-бессмертное величье!» Прошли года. И вновь вернулся сын к отцу.«Отец, я знанье все постиг в его вершинах.Мне, как первейшему на свете мудрецу,Все мудрецы поклонятся в Афинах!»И отвечал отец: «Ты знанием богат,Прославлен будешь ты, быть может, целым светом.Но ежели б ты стал ученей во сто крат,Величье истинно-бессмертное не в этом!» Прошли еще года. И в третий раз КлеоыВернулся к дряхлому отцу, к родным пенатам[16]. Но не один вернулся он,А с братом, вырванным из вражьих пыток братом.«Отец, я услыхал его тюремный стон,И я ускорил час его освобожденья!»«Мой сын! Благословен день твоего рожденья! –Клеону радостно сказал отец-старик. – Смой кровь с себя, смени истлевшие одежды. Ты оправдал мои надежды: Твой подвиг – истинно велик!»
Скворцов-Степанов мне звонит,Иван Иваныч мне бубнит,Редактор-друг меня торопит:«Брось! Пустяки, что чай не допит.Звони во все колокола!Ведь тут какие, брат, дела!»«Что за дела? Ясней нельзя ли?»«Шан-хай…» «Шан-хай!!!» «Кантонцы взяли!»«Ур-р-ра, Иван Иваныч!» «Ур-р-р…»«Ты что там? Рот закрыл рукою?»«Не то! Нам радостью такоюНельзя хвалиться чересчур;„Известья“ – в этом нет секрета –Официозная газета:Тут очень тонкая игра.Давай-ка лучше без „ура“,Пиши пером, а не поленом, –Над нашим „другом“ – ЧемберленомНе измывайсь, не хохочи,А так… чуть-чуть пощекочи,Пособолезнуй мягко даже,Посокрушайся, повздыхай:„На кой-де леший в диком ражеПолезли, мистер, вы в Шанхай?Ведь было ясно и слепому,Понятно мальчику любому…А вас нелегкая… Ай-ай!Добро б, какая-либо пешка,Но вы… По вашему уму…“ Демьяша, злобная насмешкаТут, понимаешь, ни к чему.Пусть, очарованный собою,К международному разбоюОн рвется, как рвался досель.Не нам, себе он сломит шею.Ведь он работою своеюЛьет молоко на наш кисель:Сейчас победно флаг народныйВзвился в Шанхае. „Рабства нет!“А завтра весь Китай свободныйПошлет нам дружеский привет! Тогда ты можешь не без шикаВзять с Чемберленом новый тон».. . . . . . . . . . Иван Иваныч, разреши-каОблечь все это – в фельетон?!