Том 3. Стихотворения и поэмы 1930-1941

Это станется,
это сбудется,
это в тысячу
грянет
ладов –
ваше будущее,
мюдовцы,
взятых с бою
литых годов.
Хоть притопывай,
хоть приплясывай,
хоть губами
его коснись, –
так он явственен,
век бесклассовый,
синью,
брызжащей у ресниц!
Хоть руками
его охватывай, –
не уйдет он
из-под руки,
диабазовый,
диаматовый,
век,
вступивший в большевики.
Старый мир
притаился за прутьями,
оставляя
кровавый след,
со своими
кривыми плутнями,
с зажитыми
рубцами лет.
Старый мир
обвисает тушею
в им же скованных на себя
цепях,
с безразличием,
с равнодушием
ко всему,
кроме самого себя.
Будут звать его
зверем, чудищем
и на сотни
иных ладов,
новой эрой
считая в будущем
время наших
литых годов.
Мы ж не только
одними речами, –
за каналом
строя канал,
мы делами
за то поручаемся,
чтоб никто
от него не стонал;
за гигантом
вздыбая гиганты,
пробиваясь
и вплавь и влет,
аж до самой
до Караганды,
аж за самый
северный лед!
Старый мир
обвисает тушею
в им же скованных на себя
цепях,
безразличный
и равнодушный
ко всему,
кроме самого себя.
И пока
глобуса разлинованы
черной сеткой
осколков-стран,
мы выходим
самыми новыми,
пересекшими
лет океан.
Это станется,
это сбудется,
если вспомните,
сколько вам лет, –
станет
ваше празднество,
мюдовцы,
лучшей радостью
на земле!

1933

Рука об руку