Том 3. Волшебная страна

Мы двигались по зеленому оазису. Пересекли широкий мост, который соединял берега ручейка, бывшего некогда могучей рекой. И по древней дороге направились прямо к входу в скалу примерно в миле от нас. Меня охватывало все более сильное возбуждение. Я посмотрел на сопровождавших. Вспомнил о заплатах и тщательной починке своей одежды. И увидел в одежде спутников следы той же убогости. Это заставило меня почувствовать, что я все же не король, но одновременно я ощутил жалость. Этих мужчин и женщин подгоняли духи их предков, духи становились все слабее по мере того, как разжижалась древняя кровь, но они все еще были сильны, они боролись, они распоряжались мозгом, волей, телами своих потомков, они вели их к тому, что, по мнению духов, сделает их снова сильными, утолит их голод.

Да, я жалел их. Нелепо думать, что я утолю голод их призраков, но одно я могу для них сделать. Я дам отличное представление! И я принялся повторять ритуал, которому научил меня старый жрец.

Осмотревшись, я увидел, что мы уже на пороге входа в гору. Вход был очень широк, в него могли бы въехать рядом двадцать всадников. Приземистые колонны, которые я видел в своем воображении, когда жрец коснулся моих глаз, лежали, расколотые, рядом. Я не ощущал ни отвращения, ни нежелания войти, как в своем видении. Мне хотелось побыстрее покончить с этим.

Всадники проехали вперед и выстроились у входа. Я спешился и протянул одному из них повод своего жеребца. Мы, старый жрец рядом, остальные сзади, миновали разрушенный порог и вошли внутрь горы. Проход был освещен ровным ярким пламенем настенных факелов. В ста шагах от входа начинался другой коридор, он уходил внутрь под углом к первому, более широкому. В него свернул старый жрец. Я оглянулся. Дворяне еще не вошли в гору. Я видел, как они спешиваются у входа. Мы молча прошли по этому переходу примерно тысячу футов. Он привел к небольшой квадратной комнате, высеченной в красном песчанике; из комнаты вела дверь, увешанная вышитыми коврами. В комнате ничего не было, кроме нескольких каменных сундуков вдоль стен.

Жрец раскрыл один из них. В нем оказался деревянный ящик, посеревший от времени. Жрец поднял его крышку и извлек оттуда два желтых одеяния. Одно из них он надел на меня. Это оказалось нечто вроде рабочего халата, длиной до колен. На одеянии было вышито изображение черного осьминога, его щупальца обвивали меня.

Второе одеяние жрец надел сам. На нем тоже было изображение осьминога, но только на груди, и щупальца не обвивали все тело. Жрец наклонился и достал из сундука золотой жезл, усаженный поперечными стерженьками. С них свисали маленькие золотые колокольчики.

Из других сундуков младшие жрецы извлекали барабаны, странные изогнутые овальные инструменты примерно трех футов длиной, из тусклого красного металла. Они сидели, прикасаясь к коже барабанов, поглаживая ее пальцами, затягивая тут и там, а старый жрец слегка потряс жезлом, проверяя, как звенят колокольчики. Было похоже на настройку инструментов оркестра. Я снова почувствовал желание рассмеяться; я еще не знал тогда, как обычная вещь усиливает впечатление ужаса.

За увешанной коврами дверью послышались какие-то звуки, шорох Три звонких удара, будто молотом о наковальню. Затем тишина. Двенадцать жрецов прошли через эту дверь с барабанами в руках Верховный жрец поманил меня, и мы вместе с ним прошли следом.

Я увидел огромную пещеру, вырезанную в сердце скалы руками давно умерших людей. Невероятная древность пещеры была видна так ясно, будто скалы обладали языком. Она не просто древняя — первобытная. Пещера тускло освещена, так тускло, что я с трудом разглядел уйгурских дворян. Они стояли, подняв знамена своих кланов, обратив ко мне лица, стояли на каменном полу в ста ярдах от меня и на десять футов ниже За ними и вокруг них терялась во тьме огромная пещера. Я заметил перед ними изгибающееся углубление, подобное впадине между двумя волнами; по обе стороны углубления будто две гигантские каменные волны, увенчанные каменными гребнями, устремлялись навстречу мне. На возвышении, образованном одной из волн, стоял я.

Жрец тронул меня за руку. Я повернул голову и посмотрел туда, куда смотрел он.

В ста футах от меня стояла девушка. Она была обнажена. Совсем юная, она, очевидно, вскоре должна была стать матерью.

Глаза у нее голубые, как у старика жреца, волосы каштаново-красноватые, тронутые золотом, кожа смугло-оливковая. Ясно проявлялись в ее внешности признаки древней расы. И хотя она держалась храбро, в глазах ее был ужас, и тот же ужас выдавали быстрые подъемы и падения ее круглых грудей.

Она стояла в небольшом углублении. На талии у нее был золотой обруч, к которому крепились, отходя к полу, три золотые цепи. Я понял их назначение. Она не могла ни бежать, ни выползти из углубления. Но бежать от чего? Не от меня же! Я посмотрел на нее и улыбнулся. Ее глаза всматривались в мои. Ужас в них слегка ослаб. Она доверчиво улыбнулась мне в ответ.

Боже, прости меня! Я улыбнулся ей, и она мне поверила!