Том 30. Письма 1855-1870

Примите уверения в моей неизменной преданности.

12 УИЛКИ КОЛЛИНЗУ [23]

Тэвисток-хаус,

понедельник, 19 марта 1855 г.

Мой дорогой Коллинз,

С величайшим удовольствием прочел две первые част «Сестры Розы» [24]. Книга превосходна, прелестно написана, во всем видно, как много труда вложил в нее автор и как глубоко он знает материал, что встречается сейчас крайне редко.

В случае если моя догадка, что брат и сестра прячут мать мужа, правильна, не сочтете ли Вы нужным еще раз просмотреть заключительную сцену второй части и подумать, нельзя ли сделать намек на это обстоятельство немного более туманным или хотя бы немного менее заметным; скажем, если бы Роза только попросила как-нибудь у брата разрешения открыться мужу; или еще какое-либо незначительное изменение в этом же роде? Лучший из известных мне способов усилить интерес читателя и скрыть от него истину заключается в том, чтобы, в первом случае, ввести или упомянуть еще одно лицо, скажем, кого-нибудь из друзей брата, которое могло бы (в догадках читателя) оказаться человеком, которого прячут и к которому муж питал бы тайную неприязнь или ревность. Но это может повлечь за собой слишком большие изменения.

С другой стороны, если окажется, что они ходят вовсе не к матери, то Вы, несомненно, добились полного успеха и совершенно сбили меня с толку,

Как Ваши дела? Пробудете ли Вы в Ашфорде всю следующую неделю? В связи с предстоящим торжеством я смог бы оплатить Ваш проезд по железной дороге в обе стороны.

Да, кстати, мне бы хотелось, чтобы Вы видели, как в прошлую среду Ваш покорный слуга вел осаду литературного фонда [25]. Все они так разволновались и были в таком смятении, что я ждал, что вот-вот мои противники бросятся искать убежища под столом; а посторонние хохотали столь непочтительно каждый раз, когда я припирал к стене председателя, что вся баталия оказалась чрезвычайно забавной. Фактически, я считаю, с этим делом покончено. Уверяю вас, что я отнюдь не расположен останавливаться на полпути, и результат уже сейчас намного превзошел все мои ожидания. Марк [26] только об этом и думает и все расскажет Вам.

Где живет мистер Пигот? [27] Я хочу завезти ему свою визитную карточку,

Преданный Вам.

13 МИССИС ВИНТЕР

Вторник, 3 апреля 1855 г.

Моя дорогая Мария.

Отправившись ровно неделю тому назад в Ашфорд с сильным насморком, я, очевидно, простудился еще больше, когда, разгоряченный трехчасовым чтением, возвращался домой в ту же ночь (это было необходимо, так как на следующее утро у меня были дела в Лондоне). Потом всю прошлую неделю мне нездоровилось, а в пятницу я совсем занемог и к девяти часам улегся в постель. И вот теперь, как и всегда, я должен по свойственной мне привычке бродить в одиночестве, чтобы думать на ходу. Я не мог отказаться от этого ни вчера, ни в воскресенье, так же, как человек не может отказаться от пищи, а лошадь — от упряжки. Я сохраняю способность к творчеству лишь при строжайшем соблюдении главного условия: подчинять этому творчеству всю свою жизнь, отдаваться ему всецело, выполнять малейшие его требования ко мне, отметая в точение целых месяцев все, что мешает работе. Если бы я не понял давным-давно, что, только будучи в любую минуту готов полностью отречься от всех радостей и отдаться работе, я смогу сохранить за собой то место, которое завоевал, я бы потерял его очень скоро. Я не рассчитываю на то, что Вы поймете все причуды и метания писательской натуры. Вам никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным в жизни и задумываться над этим. Вот почему Вам может показаться странным то, что я пишу. «Что Вам стоит оторваться на полчаса», «только на часок», «всего лишь на один вечер» — с такими просьбами часто обращаются ко мне. Но люди не понимают, что писатель сплошь и рядом не может распоряжаться но своему усмотрению даже пятью минутами своего времени, что одно сознание того, что он связал себя обещанием, может ему испортить целый день труда. Вот какой ценой приходится расплачиваться нам, пишущим книги. Тот, кто посвятил себя искусству, должен быть готов отдаться ему всецело и только в служении ему искать себе награду. Я буду очень огорчен, если Вы заподозрите меня в нежелании видеть Вас, но ничего не могу поделать. Я должен идти своим путем, несмотря ни на что.

Я думал, Вы поймете, что, посылая Вам ложу, я тем самым хотел дать Вам знать, что все обстоит благополучно. Я рад, что вам всем понравилась пьеса. Мои дамы говорят, что первый акт оставляет тяжелое впечатление и что его следовало бы разрядить. Я десятки раз собирался посмотреть эту пьесу, но так и не собрался и вряд ли соберусь. Мадам Селест [28] этим очень обижена (Вы видите, как несправедливы люди!) и недавно в Зеленом Салоне [29] сказала с надутым видом: «M. Dickens est artiste! Mais il n'a jamais vu Janet Pride» [30].