Том 4

Пока елютинцы, гремя стульями, усаживались рядами, как усаживаются на совещаниях, Щедров стоял возле стола и с любопытством смотрел на знакомых и незнакомых ему мужчин и женщин, на их лица, то задумчивые, то веселые, и думал о том, что заставило этих людей приехать к нему. «Не позвонили, не предупредили, а взяли да и прикатили на двух грузовиках. Не ходоки, а ездоки… Но что им нужно? Вот сидит птичница Андрианова. Помню, как она горячо и толково выступала на станичном собрании. Что она теперь хочет мне сказать? А доярку Фросю вижу впервые. Миловидная, с приметными бровями. Сидит скромно, только чуть заметно улыбается. И у Фроси есть ко мне дела. А кто этот усач и что ему нужно? А рядом с ним сидит плечистый детина. Кто он?»

Чтобы не гадать и не раздумывать, Щедров еще немного подождал, пока елютинцы уселись, и сказал:

— Дорогие товарищи, рад видеть вас в райкоме! И так как вы приехали неожиданно, то, надо полагать, не ради того, чтобы повидаться со мной, а ради какого-то важного дела. Какое это дело? Выкладывайте!

— Совершенно верно, — за всех ответил Якимчуков. — Дело, Антон Иванович, и важное и неотложное. Кто начнет излагать?

Молчание.

— Так кто же начнет? — спросил Щедров, — не станем терять времени.

— Начинай, Якимчуков, — сказал Емельянов. — Только без юмора.

— Можно и без юмора, — согласился Якимчуков, вставая. — Антон Иванович, желая поддержать райком, мы приняли решение. Мы — это партбюро и актив.

Заговорили, загалдели разом.

— Товарищи, тише! — крикнул Емельянов, и голоса умолкли. — Кто желает высказаться по существу вопроса — попроси слово. А пока, Якимчуков, поясняй дальше.

— До коллективизации, как это всем известно, в Елютинской сильно был развит бычий транспорт, — продолжал Якимчуков, усмехаясь одними глазами. — Гей, цоб-цобе! В те годы можно было наблюдать такую картину: два бычка-трехлетка спарованы одним налыгачом, и так они, связанные, ходят вместе. Куда тянет один, туда идет другой — неразлучные! Вот с таким налыгачом ходили у нас Черноусов и Ефименко. А теперь пришла пора разлучить тех связанных налыгачом бычков!

Сухими листьями прошумел смех. Улыбнулся и Щедров.

— Не можешь, Якимчуков, без иронии? И смех, товарищи, тут ни к чему. — Емельянов раскрыл перед Щедровым папку. — Вот оно, Антон Иванович, наше решение, изложенное по пунктам. Пункт первый: партбюро с активом отстранило Ефименко от должности и записало ему строгий выговор. Пункт второй: Черноусова оставить на год, записать ему выговор и предупредить: если через год дела в «Кавказе» не изменятся к лучшему, то Черноусов поплатится партийным билетом.

— Почему же с вами не приехал Черноусов?

— Мы говорили: поедем! Не пожелал, стыдно показываться в райкоме. Но на партбюро дал твердое слово…

— Якимчуков правильно подметил: ходили они, как сналыгованные! — Это заговорила Андрианова. — И мы так рассудили: рядом с Черноусовым поставить другого, не похожего на Ефименко. Поглядим, что из этого получится.

— Кого же вы решили поставить рядом с Черноусовым? — спросил Щедров. — Нашли достойного товарища?

— Еще не подыскали, — за Андрианову ответил Емельянов. — Прибыли к вам за советом. Может, райком кого пришлет?

— Надо подыскать кандидатуру в самом «Кавказе», — ответил Щедров. — Какие у вас есть на сей счет соображения?

Разговор оживился. Назывались фамилии — и Емельянова, и Якимчукова, и бригадира четвертой бригады Поликарпова.

— Вот видите, сколько в «Кавказе» достойных товарищей, — поднявшись, сказал Щедров. — Так что давайте подумаем вместе: вы у себя дома, а мы тут, в райкоме, и после этого примем согласованную рекомендацию.

Довольные своим приездом в райком, елютинцы уселись в грузовики и умчались. Щедров остался с Митрохиным, молча сидел за столом, как бы прислушиваясь к удалявшемуся шуму грузовиков.

— Василий Иванович, завтра поедем в «Кавказ», — сказал он, подойдя к окну. — Надо помочь елютинцам. Что скажешь, если нам остановиться на Емельянове?

— Кандидатура вполне подходящая. А как быть с мастерскими? Где мы найдем замену Емельянову?

— Заведующего мастерскими найти легче, — сказал Щедров, глядя в окно. — Поищем инженера у нас в районе.

— А если поискать у нас секретаря партбюро?

— Зачем же? Да вот что, принеси-ка мне личную карточку Емельянова. Я как-то у него ночевал. По-моему, он толковый человек.

Глава 50

Отношения у них были настолько равными и дружескими, что Петрович приходил к Румянцеву и уходил от него тогда, когда ему было нужно. В своих мягких, с низкими каблуками сапожках он ступал совершенно неслышно. Вот и сейчас Петрович тихо приблизился к столу, слегка наклонился и положил перед Румянцевым папку с объемистой рукописью. Отыскал нужную, им же подчеркнутую красным карандашом страницу и сказал:

— Ваня, доклад называется «Итоги и перспективы поднятия экономики и культуры в Усть-Калитвинском районе». Написан Щедровым и Приходько, обсужден и утвержден на бюро. Прочитан на собраниях не только Щедровым. Идентичный текст на других собраниях читали Приходько и Сухомлинов.

— Ну и что? Отыскал какую-нибудь крамолу?

— Кое-что подчеркнул. Прочти.