Том 4. Белая гвардия, Дни Турбиных

Лариосик. Николаша! Раз в жизни мне свезло! Ну, думаю, ни за что не достану, и вот, видишь, достал! (Показывает бутылку.) Такой уж я человек: из дому выхожу и думаю, погода прекрасная, все обстоит в природе благополучно, — но если я появлюсь на улице, пойдет снег… И верно: только что вышел, мокрый снег так и лепит, в самое лицо. Ужас прямо… Но водку достал. (Входит в гостиную.) Пусть теперь Мышлаевский видит, как Ларион Суржанский держит свое слово! Два раза упал, затылком трахнулся, но водку держал в руках!

Николка. Ты знаешь, Ларион, потрясающая новость: Елена разводится с мужем!

Лариосик(уронил бутылку и разбил). Что?! Боже мой! Что я за человек!

Николка. Э, Ларион… Ну как же так…

Лариосик. Постой… С мужем разводится? Разводится? Неужели?

Николка. Вот удивительно! Все радуются! До чего, значит, надоел всем! Постой, впрочем, ведь ты его не знал?

Лариосик. Разводится? Это замечательно! Это поразительно…

Николка. Да ты чего радуешься-то? A-а! Ларион! Ты что? Врезался? Ну, по глазам вижу — врезался…

Лариосик. Я, Николаша, попрошу тебя, когда речь идет о Елене Васильевне, таких слов, как «врезался», не говорить. Это не подходит…

Николка. Что ты, Ларион?

Лариосик. Ты знаешь, какой человек Елена Васильевна? Она… она золотая.

Николка. Рыжая она, рыжая, Ларион.

Лариосик. Я не про волосы говорю, а про внутренние ее качества! А если хочешь, то и волосы золотые. Да!

Николка. Рыжие, Лариончик, ты не сердись. От этого в нее все и влюбляются. Нравится каждому — рыжая. Прямо несчастье. Кто ни придет, потом начинает букеты таскать. Так что у нас, как веники, все время букеты стояли по всей квартире. А Тальберг злился.

Лариосик. На свету волосы отливают в цвет ржи. Ты видел на полях, Никол, в час заката, когда лучи косые и ветер чуть шевелит колосья? Видел? Вот такой на ней нимб!

Николка. Пропал человек! Лариосик, я тебе друг?

Лариосик. Да, Николаша, я тебя очень люблю.

Николка. Я тебя по дружбе предупреждаю… За ней Шервинский ухаживает.

Пауза.

Лариосик. Шервинский? Шервинский… Шервинский ее не достоин! Он не может ей нравиться.

Николка. Видишь ли, голос у него замечательный… Слушай, Ларион, давай собирать осколки, а то Мышлаевский придет, он тебя убьет…

Лариосик. Ты ему не говори! (Собирает осколки.) Не такой человек, как Шервинский, ей нужен! О, нет! Не такой!

Николка. Да бабы, они, знаешь ли, разве понимают…

Лариосик. Бабы! До чего ты не чуток! Ну разве можно такое слово применить…

Звонок.

Погоди, не открывай… (Собирает осколки.)

Стук.

Алексей (выходит). Что же вы не открываете?

Николка. Сейчас, Алеша, сейчас… У нас тут несчастье.

Алексей открывает, впускает Мышлаевского и Студзинского. Мышлаевский со свертком.

Студзинский. Ура! Доктор на ногах! Когда встали?

Алексей. Вчера в первый раз.

Студзинский. Очень рад…

Мышлаевский. Здорово, Алеша!

Студзинский. Елка, подумайте! Очень хорошо…

Алексей. Это у нас традиция.

Студзинский и Мышлаевский раздеваются. Входят в гостиную.

Мышлаевский(целуясь). Ну-с, Алеша, с двойным праздничком. С сочельником и с благополучным прибытием товарища Троцкого в Киев. Опять, стало быть, в бест[95] к тебе в квартиру садиться. Можно?

Алексей. Ради Бога…

Николка(тихо Лариосику). У него с собой есть. Обойдется…

Студзинский. Здравствуйте, господа!

Мышлаевский. Водкой пахнет! Ей-богу — водкой! (Грозно.) Кто пил водку раньше времени?

Алексей. Что ты, Христос с тобой!

Мышлаевский. Да слышу я! (Заметил пятно.) Что же в этом богоспасаемом доме делается? А? Вы водкой полы моете? Кто это сделал, признавайтесь! (Лариосику.) Что ты все бьешь? Что ты все бьешь? Это в полном смысле слова золотые руки! К чему ни притронется, хлоп! Осколки. Музейный человек…

Лариосик. Чего ж ты на меня кричишь, Витенька?

Студзинский. Виктор!

Мышлаевский. Ты подумай, что ты разбил! Но если у тебя уж такой зуд в руках, бей тарелки!

Алексей. Ну нет, позвольте!

Лариосик. Мне так не везет. Нет, я вижу, мне невозможно жить между людьми. Мне нужно уйти от них. Я приношу только несчастье.

Мышлаевский. Ну, ну, Ларион…

Алексей. Знаешь что, Виктор, я тебя попрошу все-таки: ты на людей перестань бросаться. И в особенности на Лариона Ларионовича. Нельзя же, в самом деле, злоупотреблять деликатностью.

Мышлаевский. Ларион. Ты обиделся на меня? Брось! Я вспыльчив, но я и отходчив. Я на тебя уже не сержусь. Давай руку!

Алексей. Ну и отлично.

Мышлаевский. Где Елена?