Том 4. Чистое Сердце. Флибустьеры

С большим трудом Тигреро раздвинул кусты, стараясь не помять и не поломать их, и проскользнул внутрь.

Вход был достаточно высок, хотя и узок. Дон Марсиаль высек огонь и зажег факел.

Пещера эта была естественного происхождения, из тех, что часто встречаются в предгорьях Скалистых гор. Стены ее были высоки и сухи, пол усыпан толстым слоем тончайшего песка. Воздух сюда, очевидно, проникал через незаметные скважины, сообщавшиеся с земной поверхностью. В ней не чувствовалось на малейшей духоты, дышалось легко и свободно, словом, в ней можно было неплохо устроиться. Она шла, постепенно понижаясь, и расширялась затем в большую залу, посредине которой открывалась пропасть. Сколько ни напрягал своего зрения дон Марсиаль, вытягивая факел, он так и не увидел дна этой пропасти. Он огляделся, нашел камень, оторвавшийся от свода, и бросил его в пропасть.

Долгое время камень отскакивал от стен, звук удара его слабел, наконец откуда-то со страшной глубины донесся чуть слышный всплеск.

Дон Марсиаль, по-видимому, удовлетворился полученными сведениями, обошел пропасть и продолжил свой путь в глубь пещеры. Проход опять стал очень узок и продолжал идти с сильным уклоном вниз. Минут десять шел он таким образом и наконец увидел вдали свет.

Он тотчас же повернул назад.

— Мы спасены! — были первые слова, с которыми, вернувшись, он обратился к своим спутникам. — Следуйте за мной, не теряя ни минуты. Воспользуемся убежищем, которое дарует нам Провидение.

Все последовали за ним.

— Но, — заметил дон Сильва, — что же нам делать с лошадьми?

— Не беспокойтесь, я знаю, куда их спрятать. Внесем в пещеру провизию, так как, по всей вероятности, нам придется пробыть здесь некоторое время. Надо забрать также упряжь и седла, а то их негде оставить. Что же касается лошадей, то это уже мое дело.

После этого все с жаром принялись за работу, горя нетерпением поскорее очутиться подальше от опасности. Менее чем через час вся кладь, какую они везли с собой, упряжь и люди исчезли в пещере. Никто ни на минуту не усомнился в том, что в пещере им не грозит никакая опасность, так как дону Марсиалю все слепо верили, хотя и не понимали, в чем тут состоит спасение.

Дон Марсиаль опять закрыл вход в пещеру пригнутым кустарником, расправил примятую траву и, уничтожив все следы прохода своих спутников, вздохнул с тем облегчением, которое чувствуется после завершения смелого, казавшегося невозможным дела, и поднялся на вершину холма.

Он связал вместе лошадей и мулов реатой, затем, спустившись в долину, направился к лесу и пошел по звериной тропе, которую открыл раньше.

Тропа была страшно узкой, лошади могли пройти по ней по одной и то не без труда. Наконец он достиг поляны, где и оставил бедных животных на произвол судьбы, бросив им весь фураж, предусмотрительно навьюченный на мулов.

Дон Марсиаль знал, что лошади не отойдут далеко от того места, где их оставят, и в случае нужды их можно будет без труда найти.

Все это заняло столько времени, что когда Тигреро вышел, наконец, из лесу, день уже клонился к вечеру.

Огромный красный солнечный диск приближался к горизонту. Тени деревьев удлинялись. Чувствовалась вечерняя прохлада, поднимался ветерок. Из глубины леса раздавались резкие завывания — верный знак близкого наступления ночи и пробуждения диких зверей, остающихся в течение ее бесспорными хозяевами прерий.

На вершину холма дон Марсиаль прибыл уже тогда, когда край солнца коснулся горизонта. Он оглянулся вокруг.

Вдруг он побледнел, нервная дрожь прошла по его телу, глаза расширились от ужаса, словно прикованные к реке. Он гневно топнул ногой и глухо произнес:

— Уже!.. Проклятие!

То, что увидел Тигреро, действительно было ужасно.

Через реку, как раз в том месте, где несколько часов назад он проходил со своими спутниками, переправлялся отряд индейских всадников.

Дон Марсиаль с возрастающим беспокойством следил за их движениями. Достигнув берега, они, не останавливаясь и не колеблясь, повернули как раз по оставленному им следу и взяли по руслу реки вниз, как будто кто-то указывал им путь.

Сомнений быть не могло: апачи не поддались ни на одну из хитростей охотника, они неотступно следовали той же дорогой. До холма они должны были добраться менее чем за час, и тогда, при их дьявольском умении видеть и чуять самые ничтожные следы, мог ли он ожидать чего-либо иного, кроме как немедленно быть обнаруженными в так счастливо найденном убежище.

Тигреро чувствовал, как сердце застучало в его груди. Обезумев от горя, он в отчаянии бросился в пещеру.

Увидев его, бледного, с искаженными чертами лица, асиендадо и его дочь бросились ему навстречу.

— Что случилось? — сразу обратились они к нему.

— Все погибло! — в исступлении закричал он. — Апачи уже здесь!

— Апачи! — повторили в ужасе отец и дочь.

— Господи! Господи! Спаси нас… — взмолилась донья Анита, бросаясь на колени и всплеснув руками.

Тигреро наклонился к девушке, взял ее на руки и крикнул, обращаясь к асиендадо:

— Идите скорей, идите за мной! Быть может, у нас еще есть возможность спастись!