Читаем Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены полностью

Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Мама. Верочка! может быть, сделаешь? сделай, пожалуйста!

Вера. Ну, мама…

Мама. Ну ради меня… ну я прошу тебя: сделай… ну в последний раз.

Вера. Ну…

Мама. Ну больше не буду, ну не буду. (После некоторого молчания). Снесешь букет? ради меня! в последний раз, больше не буду…

<1904>

<Утренняя заря>^*

<Утренняя заря.> Ах, мне пора выйти, так как кончается ночь и небо не имеет зори.

Князь. Исполни свой девий долг, сияя зорей просыпающимся [рано на рассвете.]

Образ месяца. Ах, девушка, девушка… Забыл я про службу месяца и про ворог-день.

С<естра> Владимира. Вот я лягу и рассыплю волосы. Позднее же уйду в светлицу. А и мужьям прилично пировать до полдня!

Щука. Не имеем мы облика человечьего, а умеем говорить по-человечьи. Отче Водяной! Вот ты принес на себе озеро, а и меня с ним. А и слышно: едет Ярыня на белом коне… Но грозит мне рыбак частой сетью. Привет Владимиру: он славен и в рыбах.

Птицы, цапли. Привет тебе, князюшко Владимир, ты славен и в зверях.

Рыбак. Красное Солнышко… С<лышим> мы – попа сюда… Позволь мне поднести улов.

Дует ветер, и озеро синеет [и рябит] по телу. Едет рыбак за сетью; подымает сети и, вынув судачков и лещей, кладет их в зипун, подобный году, полному прекрасных дней, и, кланяясь, подносит, белец волосами, Владимиру.

Не погнушайся, князь… отведай свежей рыбки. Над нами милостив Водяной. Но и он за княжьим столом? Батюшка-Водяной!

Водяной. Хо-хо-хо, дед, ты не забыл, как тебя тянули в воду?

Рыбак. Не забыл, батюшка, не забыл, властилец. А и вот тебе соболя.

Князь Владимир. Отведай, дед, брага здесь, мед.

Дед. А в старину и не так пивали… А и озеро не простое: его оставил конь Святогора, ступая.

Водяной. Славный дед! Он в первый раз пришел на озеро, когда пришла моя Негея. Она любила слушать песни чернокудря рыбака. Теперь он, как озеро зимой. Негея тоже уж не та.

Р<ыбак.> Вкусны меды, холимые во славу Владимиру, но еще вкусней вечер, распиваемый зорями и зеленым юношей с ними <вместе>.

Владимир. Пейте, други мои, что призадумались?

Дружина.

Не белый лебедь бьет крылом волну…Веселыня! Ярыня!О, Веселыня!

Инок.

Опомнитесь! Опомнитесь, близко царствие Бога.Погаснет пусть бесчестья Веселыня.Владимир, князь полей родимых,Зачем поругана святыня?

Водяной. А и не ведаю, почему поругана святыня. Хоть я и бог, а и не знаю, чем худо пить зеленое вино. А и не худо о боге судить богу.

<1907–1908>

Хочу я^*

Долирь. Небини скинули, глянь, черно-синие тайилища и в плясьменах под дуду смехунно высотовую дерзача свершают красотинный ход до зари. Утриня с востоковатыми устами улыбенеет некаменно и властно простирает над землей вселенновую руку. Зоричи-небичи, благословен<ия> зоричи сыпятся с неба милебой неба с соннеющей землей – небовые красно-багряные цветы. О, небатая тонеба меня в нея! Небак, миреющий взором и златоволнач волосежом, стройнивец плечами и прямивец станом, берет днерокотную свирель. Утроч сквозь волны белизн и чернизн правит челн. Повсюду утрири. Утро.

Я. Милеба небского могача и небской силебы с земнатой хилебой не предвещает мне добренеющих зело дел. Зловый дождь, дождь зла, вижу, ожидает меня. Имея ум гибкий, как у божества, так как лишь точка божества я, как и всё живое, я нашел бы выход достойный и точный в удаче.

Ручьиня. Ощупывающий меня взором! Видун будь, надменник, этих глаз: некогда были громадны, как мир, будучи прошлым и будущим вселенной, и вселенничами были детские взоричи, будучи памятью у одного и надеждой у другого. И все были божичами. А ныне я меньше стрекозы, и лишь рыбаки пугаются моего тощего тела.

Мстить, мстить! О, мстенеющий замысел! Самоубийствоватые крылья слепи из дней прожитых и путиной небеснатой и чистой, желамец навин и жалимец всех, лети, лети! и, подобно щиту останавливая в себе и мешкотствуя полету вселенничей, ом<ст>еней бессрочно, – новый вид бессрочия, – брызга бессмертных хлябей, и делай то, что тебе подскажет нужда. Самотствуя, но инотствуя, станешь путиной, где безумствуют косяки страстеногих кобылиц, но, неся службу иной можбе, будешь волен пасть в пасть земных долин.

Всесущиня. Можебная страна велика, и кто узнал рубежи?

<1907–1908>