Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Я их заставлю благословлять мой след, целовать мои ноги за то, что оставляю власть и не лишаю жизни их, свидетелей доцарственной судьбы, и, великолепная, я усмирю их новой вспышкой красот и дерзости. Если я знала их поцелуи, как плясунья и певица, они узнают тут меня как их повелительницу. Ударом бича усмиряй толпу, казни и отымай, дари и даруй, – вот мудрость. Твой воевода усмирил остготов, – ужели он не сумеет победить полчища неумных тройкобежцев?!

– Убийства, смерти, казни! Без них нельзя вести людей? Как стройно все в законах и как законов плащ багрянцем казней окружает жизнь…

Нет, видно, ветхо племя, и передать другим мудрость веков прошедших – вот все, что ему осталось. А мы, разве мы не упадок? Я получужестранец на престоле, от племени другого дар дряхлеющей стране, а ты – и дочь, и мать веселья, – чета ужель времен могущества?

Ты права: пусть укротится царственный мятеж. Итак, меч против поднявших меч. Меч и горе, и слезы тех, и вечный плач уже неутешных вдов и матерей! Что делать: законы не везде всё предусмотрели и иногда их покрывает кровь. Пусть воин завоюет власть, почет и уваженье.

Законоизмышлять – это то же, что установлять теченье звезд, и лишь народ, как море бурное, теченье звезд согласных нарушает.

Еще ни одно лицо красивое зеркалом так не было искажено, обезображено, как законодателя предначертания страной.

Что ж, меч рассудит, кто был прав.

Царства старинного доспехи не по плечу изнеженным потомкам.

1912

Мудрость в силке Утро в лесу *

Славка. Беботеу-вевять!

Вьюрок. Тьерти-едигреди!

Овсянка. Кри-ти-ти-ти, тип!

Дубровник. Вьор-вэр-виру, сьек, сьек, сьек!

Дятел. Тпрань, тпрань, тпрань, а-ань!

Пеночка зеленая. Прынь, пцирэб, пцирэб! Пцирэб сэ, сэ, сэ!

Славка. Беботэу-вевять!

Лесное божество (с распущенными волнистыми волосами, с голубыми глазами, прижимает ребенка).

Но знаю я, пока живу,
Что есть «уа», что есть «ау».

(Покрывает поцелуями голову ребенка).

Славка. Беботэу вевять!

<1913>

Шабаш *

А<старта>.

Еще упруга эта кожа
И войско морщин не пришло,
Еще слыву княгиней ложа,
Венчая прелестью чело.
Налей! налей, жених случайный,
Морской прибой в мои стаканы.
Нет, не покинул поздней тайной
Стыдливый череп черт обманы.
Но перст могильный указует
Кусты на кладбище цветов.
Для дщери снов, для дщери сует
Могильный череп уж готов.

Подруги.

Мы, грешницы, под соснами
Подъемлем к небу чаши,
Твердим устами косными,
Что наши годы – наши.
Ручей стезей зеленою
Задумчиво бежит.
И отрок, опаленный
Волшебницей, лежит.

О<трок>.