Том 4. Драматические произведения

Хамоизит. Отлично знаю, повелитель. Ты — градоправитель Фиванский, главный правитель Земли Юга и главный начальник царских работ.

Псару. Вот в том-то и дело. Кроме того, ты знаешь, что царь позволил мне целовать ему ноги, но запретил при этом целовать пол; что нет равного мне среди возлюбленных царя; что все смертные подходят ко мне не иначе, как с низким поклоном; ибо все люди ходят в моем свете.

Хамоизит. Знаю, повелитель. Кроме того, ты можешь еще издавать законы, повышать в чинах, улаживать всякие несогласия и давать мир стране.

Псару. И с таким-то человеком ты еще хитришь, Хамоизит?

Хамоизит. Ты — муж правды, свидетель надежный, подобный Тоту; ты — глава суда; ты слушаешь хорошо и говоришь умно; ты заставляешь трепетать того, кто враг царю, и ты знаешь, что скрыто в каждом человеке…

Псару. Вот в том-то и дело, Хамоизит. А так как я знаю, что скрыто в каждом человеке, то от меня не укроется и то, что скрыто в тебе, ибо и ты человек, и притом — пьяный человек.

Хамоизит. Ничто не укроется от глаз твоих; но ведь, кажется, чист перед тобою. Я, хозяин, ничего от тебя не скрывал.

Псару. Ты лжешь, ты лжешь, негодный раб. Мне доподлинно известно, как ты вел себя в то время, как я исполнял волю моего государя.

Хамоизит. В это время я усмирял бунт каменщиков царской усыпальницы, повелитель мой.

Псару. Может быть, ты и усмирял; но все-таки ты опять лжешь. Что ты можешь мне ответить, если я тебе скажу, что ты бродил по улицам и от тебя несло пивом, как из пивной бочки? Что ты сидел вот в этой самой пивной с девицами и с гирляндой на шее? Что ты притом еще учился петь под флейту, говорить нараспев и играть на гуслях? Что вообще ты был подобен сломанному рулю, дому без хлеба и храму без бога?

Хамоизит. Повелитель, ты читаешь в сердцах, как божественный Ра; клянусь Озирисом, больше никогда и ничего я от тебя не скрою, ибо ты видишь то, чего никто не видит, и слышишь то, чего никто не слышит.

Псару. Ну, положим, что все отлично видели, как ты валялся среди площади, и слышали, как ты орал песни…

Хамоизит. Позволь мне в свое оправдание прибавить одно, — что все это случилось со мной с горя…

Псару. Помни, помни, Хамоизит, как дурно действует вино, удаляйся от пива и лучше забудь оба эти напитка. Пьяный от вина падает лицом вниз, а пьяный от пива — лицом вверх. Кроме того, пьяный может забыться и наговорить в пивной неосторожных и опасных слов, за которые придется потом ответить. А разве хорошо, если к домоправителю градоначальника придут потолковать о делах и застанут его, как малого ребенка, валяющимся на полу?

Хамоизит. Ты прав, ты прав, повелитель; поверь, что только отчаянье заставило меня предаваться порокам, которые ты перечислил.

Псару. Что же привело тебя в отчаянье? Собственные твои дела? Или, может быть, государственные?

Хамоизит. И те и другие, к сожалению. Нехтеммут с товарищами ворвался ко мне в дом; они украли мои хлебы, вылили мое масло, приготовленное ко дню коронации. Кроме того, они забрались в кладовую и унесли три больших хлеба, восемь булок, вытащили мех с пивом и выпили его, пока я находился в отсутствии…

Псару. Пока сам ты лежал у дверей пивной, бездельник. Мне сдается, что ты сумел уже наверстать потерянное, и поэтому мне тебя нисколько не жаль. Скажи-ка лучше, какие государственные дела заставили тебя опозорить высокое звание управляющего домом градоначальника Стовратных Фив?

Хамоизит. Ты знаешь, хозяин, что рабочие на новых постройках постоянно бунтуют. Десятого мехира они проломали пять стен усыпальницы, добрались до южной части храма божественного Сети и унесли фараоново зерно.

Псару. Так, так. И это тебя так сильно взволновало, Хамоизит? Ну, а где же был в это время хранитель царских могил?

Хамоизит. Говорят, он вызвал солдат, но рабочие их не послушались.

Псару. Ну да, я всегда знал, что этот хранитель — нераспорядительный чиновник, да к тому же еще и взяточник. Когда будет случай, я скажу два слова фараону…

Хамоизит. А мне, хозяин, кажется, что хранитель сделал все, что мог…

Псару. Помолчи, Хамоизит, и лучше не рассказывай своему хозяину о том, что тебе кажется. Уж не получил ли ты и с него взятку, потому и защищаешь его так усердно? — Ну, а мои житницы?

Хамоизит. Благодарение богам, хозяин! Твои закрома наполнены хлебом, и ничья преступная рука еще не посягала на них.

Псару. Благодарение богам, Хамоизит. Вот первая радостная весть, которую я от тебя услыхал; и живот мой теперь ноет поменьше. А что до царских могил, то в конце концов ведь это — не наше дело. Я вижу, что гость мой проснулся и идет сюда. Если он пожелает осмотреть город, следуй за ним, прислуживай ему и смотри, чтобы я не услышал от него ни единой жалобы на тебя.

Гость(входит из двери). Как твое здоровье, любезный хозяин? Почему ты так рано покинул ложе сна?