Том 4. Элмер Гентри

Епископский дворец… В конце длинной мрачной гостиной — альков со стрельчатыми сводами — остатки картезианской часовни. Скорбное распятие школы Эль Греко[134]: изможденная фигура умирающего бога на фоне зловещих, гонимых ветром туч. Окна в мелких переплетах, витражи, поныне сверкающие девизами старых епископов, давным-давно обратившихся в жалкий прах. Огромный полированный трапезный стол старого дуба и строгие монашеские стулья вокруг. И библиотека: по обе стороны величавого камина скупо поблескивают, ряд за рядом, кожаные переплеты томов, заключающих в себе мудрость, ныне мертвую, как и епископы.

Запомним эту картину. Запомним потому, что она столь разительно непохожа на резиденцию преподобного доктора Везли Р. Тумиса, епископа методистской церкви Зенита и его округа.

Епископ Тумис обитал в той части Зенита, что известна под названием Девон-Вудс и расположена у слияния двух рек, Чалузы и Эпплсид, в районе, начинавшем застраиваться лишь в 1913 году, когда впервые попал туда Элмер, и пользующемся большой популярностью среди врачей средней руки, юристов, агентов по продаже недвижимости и оптовиков-торговцев скобяным товаром. Епископ жил в приземистом доме в стиле модерн, построенном из узорного кирпича и отделанном цветной декоративной керамикой, с крытым крыльцом, где были расставлены кресла-качалки и где имела обыкновение запросто сиживать летними вечерами такая высокочтимая особа, как сам доктор Тумис.

В гостиной находились встроенные в стену застекленные книжные полки, встроенные диванчики с плоскими коричневыми сиденьями; огромная люстра с абажуром из пупырчатого стекла, рубинового, изумрудного, водянисто-синего. Повсюду стояли кресла — клубные и моррисовские, деревянные стулья с прямыми спинками, украшенными выжженным узором, и множество столов, так что передвигаться по комнате приходилось с опаской. Однако достопримечательностями комнаты были камин, книги и чужеземные сувениры.

Камин был поистине оригинален. Сложен он был в основном из грубо обтесанных глыб зеленого камня, между ними были вделаны мелкие камешки, розовые, коричневые, землистые, привезенные епископом с разных концов света. «Вот этот камешек, — щебетал епископ, показывая гостю комнату, — привезен с берегов Иордана; тот отбит от Великой Китайской стены, третий украден из сада во Флоренции».

Но камешками не ограничивалась примечательность камина. Верхняя доска его была из настоящего ливанского кедра, окованного полосками меди с судна, которое в 1902 году потерпело крушение в Черном море, — епископ лично приобрел эту медь в России в 1904 году. Подставки для дров были сделаны из лемехов плуга, за которым сам епископ — в те времена еще крестьянский паренек-несмышленыш, не подозревающий о грядущей славе, — работал на пшеничных полях Иллинойса. Кочерга, как хвастался епископ, была не что иное, как настоящий китобойный гарпун, купленный по дешевке в Нантукете. Ее грубая ручка была украшена розовым бантом, — впрочем, это было дело рук не епископа, а его супруги. Сам он, по его словам, предпочел бы грубое дерево, простое, мужественное и сильное, но миссис Тумис казалось необходимым смягчить и оживить его суровый фон…

В закоптелую стенку камина была вделана мраморная отшлифованная доска с надписью, высеченной витиеватыми золочеными буквами:

Добродетель домашнего очага — мир.

Гордость домашнего очага — благоговение.

Книги тут были такие, которые, по выражению епископа, стоило «полистать». В первую очередь, разумеется, «Методистская доктрина» и «Сборник методистских гимнов» — обе в красивых бледно-голубых сафьяновых переплетах с кожаными застежками. Затем — внушительная коллекция библий, в том числе одна очень старинная, 1740 года, а другая — богато иллюстрированная — все гофмановские рисунки[135] и сто шестьдесят других библейских сюжетов! Здесь имелись также труды ученых богословов, которые приличествует иметь епископу: «Проповеди» Муди, «Жизнь Иисуса Христа» Фаррара, «Цветы и звери святой земли», «По его стопам» Чарльза Шелдона. Книги, нужные для повседневной работы, находились в кабинете. Однако епископ был человек светский, и подбор книг в библиотеке достаточно ярко отражал его вкусы. Тут были полные собрания сочинений Диккенса, Вальтера Скотта, Теннисона — в тисненом сафьяне с золотым обрезом; лучшие труды Маколея[136] и Рескина[137], а для легкого чтения — романы миссис Хамфри Уорд[138], Уинстона Черчилля[139] и других. Но больше всего увлекали его путешествия и книги по естествознанию, которые и были представлены по меньшей мере пятьюдесятью томами, под такого рода заглавиями: «Как изучать птиц», «С палаткой и фотокамерой по Мадагаскару», «Лето в Скалистых горах», «Моя миссия в глуши Африки», «Лондон с империала автобуса» и т. д.