Том 4. Классические розы

«Культура! Культура!» — кичатся двуногие звери,
Осмеливающиеся называться людьми,
И на мировом языке мировых артиллерий
Внушают друг другу культурные чувства свои!

Лишенные крыльев телесных и крыльев духовных,

Мечтают о первых, как боле понятных для них,
При помощи чьей можно братьев убить своих кровных,
Обречь на кровавые слезы несчастных родных…

«Культура! Культура!» — и в похотных тактах фокстротта,

Друг к другу прижав свой — готовый рассыпаться — прах,
Чтут в пляске извечного здесь на земле Идиота,
Забыв о картинах, о музыке и о стихах.

Вся славная жизнь их во имя созданья потомства:

Какая величественная, священная цель!
Как будто земле не хватает еще вероломства,
И хамства, и злобы, достаточных сотне земель.

«Культура! Культура!» — и прежде всего: это город —

Трактирный зверинец, публичный — обшественный! — дом…
«Природа? Как скучно представить себе эти горы,
И поле, и рощу над тихим безлюдным прудом…

Как скучно от всех этих лунных и солнечных светов,

Таящих для нас непонятное что-то свое,
От этих бездельных, неумных, голодных поэтов,
Клеймяших культуру, как мы понимаем ее…»

1926

Праздники

Пошлее праздников придумать трудно,
И я их внешности не выношу:
Так отвратительно повсюду людно,
Что в дивной праздности таится жуть.

Вот прифрантившееся обнищанье

Глядит сквозь розовенькие очки,
Как в банях выпаренные мещане
Надели чистые воротнички,

Как похохатывают горожанки,

Обворожаемые рожей лжи, —
Бессодержательные содержанки
Мужей, как собственных, так и чужих…

Три дочки Глупости — Бездарность, Зависть

И Сплетня — шляются, кичась, в толпе,
Где пышно чествуется мать красавиц,
Кто в праздник выглядит еще глупей.

Их лакированные кавалеры —

Хам, Вздор и барственный на вид Разврат, —
Собой довольные сверх всякой меры,
Бутылки выстроили вдоль ковра.

Кинематографом и лимонадом

Здесь открываются врата в тела,
И Пошлость радуется: «Так и надо»,
И Глупость делает свои дела…

1927

Стреноженные плясуны