Том 4. Личная жизнь

Конечно, мы понимаем, — некогда. Все чересчур заняты. Например, председатель облисполкома за перегрузкой стал принимать в ночное время — с двенадцати часов ночи до трех-четырех часов утра. После полуночи к нему съезжаются заведующие областными отделами и другие руководители области. Воображаем, с какими постными лицами они приезжают! В четыре часа утра председатель уезжает домой немного поспать. А в пять-шесть часов утра плетутся домой утомленные и зеленые стенографистки.

Заместитель председателя принимает днем и вечером и тоже иногда ночью, но он так занят, что один из посетителей (замзав облвнуторгом), чтобы разрешить один вопрос, потратил на ожидание своей очереди двенадцать дней (с 28 февраля по 11 марта). Причем просидел на диване в общей сложности около сорока часов.

Но там — замзав облвнуторга! В некотором роде крупная фигура в торговой сети. А здесь — маленькая цыганка. Вот она и ходит до сих пор.

Тут есть, мы бы сказали, какая-то несообразность.

Тем более, что в горсовете почти такая же картина.

Тут надо что-нибудь придумать.

Каменное сердце

Недавно зашел ко мне один человек и поведал мне свою горестную историю. Он попросил, чтоб я написал фельетон на рассказанную тему.

Но его история меня смутила. И я даже сначала отказался что-либо сделать, потому что без проверки нельзя было написать.

А проверить этот факт, как вы сейчас увидите, не представлялось возможным.

Но я нашел выход. Эту историю я расскажу без фамилий. И если это правда, то пусть виновник этого дела, так сказать, морально поперхнется моим фельетоном.

В общем, вот как это было.

Директор одного небольшого учреждения накануне выходного дня сказал своему хозяйственнику, что завтра он с семьей переезжает на дачу и поэтому ему нужна грузовая машина перевезти вещи.

Заведующий хозяйством в деликатной форме ответил, что вот, дескать, редкий случай, когда он не может удовлетворить просьбу директора. Две грузовые машины в капитальном ремонте, одна мобилизована на дорожное строительство, а что касается четвертой машины, то эта машина еще в начале мая обещана счетоводу М., который завтра тоже переезжает на дачу.

Разговор происходил при людях, и директор ничем не выдал своего раздражения, но, когда посторонние люди вышли из кабинета, директор, грубо ругаясь, набросился на заведующего, говоря, что слова директора есть не просьба, а приказание, и что если машины завтра не будет, то пусть он, чертов сын, убирается с работы. И, дескать, вообще, если на то пошло, ему надоел его независимый тон, облокачивание на столы и стулья и полное отсутствие той почтительности, которую пора бы, наконец, выработать в подчиненных, как это бывает в других учреждениях.

Заведующий оказался не робкого десятка. Он так сказал директору:

— Почтительности своей я не теряю. Насчет облокачивания на столы и стулья — всецело согласен с вами, что это, пожалуй, лишнее с моей стороны. Но ваша грубая брань плюс угрозы тоже, как говорится, ни на что не похоже, и если бы вы происходили из людей прежней формации, тогда было бы понятно подобное отношение к служащему, но вы человек пролетарской закваски, и откуда у вас в последнее время возник такой генеральский тон, — вот это я просто не понимаю. Все ваши приказания я всегда беспрекословно выполнял. Ваша преподобная супруга, если на то пошло, буквально не вылезает у меня из легковой машины. Но я вам, кажется, об этом ничего не говорю. Потому что я не позволю себе сделать замечание своему начальнику или его супруге с целью унизить их достоинство. Хотя, если на то пошло, она корчит из себя барыню и по три часа, находясь в гостях, заставляет ждать шофера на сырости и морозе. Но что касается грузовой машины, которую я должен отобрать от чахоточного счетовода, чтобы отдать ее вам — вот с этим я принципиально не согласен и этого не сделаю, хотя бы вы в меня палили из пушек.

Эти слова привели директора в бешенство. Он так закричал:

— Ты забылся, нахал, где ты и что ты! Ты мне осмеливаешься говорить такие слова, как если бы ты был мой начальник, а я твой подчиненный. Я действительно тебя выгоню из учреждения. И тогда ты поймешь разницу между нами.

— Хотел бы я посмотреть, как вы меня выгоните, — сказал заведующий. — У меня нет преступлений, и я чист душой. И вам не так-то будет легко произвести мое увольнение, поскольку мотив для этого не возвышает вас в глазах окружающих.

— Насчет легкости ты не беспокойся, — сказал директор. — Ты у меня так полетишь, что своих не узнаешь.

И вот проходит десять дней и, как с ясного неба ударяет гром, — директор отдает в приказе заведующему строгий выговор за бесхозяйственность и разбазаривание имущества.

Потом проходят еще две недели — и заведующий, еще не придя в себя от первого удара, снимается с должности, с указанием в приказе, что он развалил работу.