Том 4. Любавины

– А ведь я тот самый дядя, который тебя в приют отвозил, – Родионов, продолжая смотреть на Ивана, задумался – вспомнил, видно, то далекое время. Очнулся, сказал с улыбкой: – Вот как. Вот тебе и гора с горой... Домой приехал?

– Приехал, – несколько охрипшим голосом ответил Иван.

– Ты садись, чего как столб стоишь. Удивляешься?

Иван сел на потертый кожаный диван, полез в карман за папиросами.

– Чего удивляться?

– Да-а... – секретарь смотрел на него. – Нет, это удивительно.

Иван закурил, помахал спичкой, спичка не погасла, он сунул ее, горящую, в коробок с тыльной стороны. Перевернул коробок и стал внимательно разглядывать этикетку.

– Ну, не вспомнил? – опять спросил секретарь. – Ты посмотри, может, вспомнишь.

Иван, не глядя на него, качнул головой.

– Нет, забыл.

– Тебе шесть лет было... Конечно, – секретарь поднялся и пошел к двери. Сказал на ходу: – Ничего, вспомним, – открыл дверь, позвал громко: – Ивлев!

Через пару минут в кабинет вошел Ивлев, лет тридцати человек, поджарый, смуглый, с резкими морщинами около рта, с живыми умными глазами. Тоже, видать, устал, он держится прямо, легко – подвижный. Одет с иголочки: новые галифе, новый китель, новые хромовые сапоги мягко горят черным блеском.

– Познакомься, – сказал секретарь.

Иван оторвался от этикетки, привстал.

– Иван.

– Ивлев.

– Это мой гость, – сказал Родионов. – Я уйду сейчас... ты побудь тут.

– Я ж хотел в Суртайку ехать.

– Потом. Побудь здесь.

– Ладно.

– Пошли, Иван.

Иван поднялся, положил в карман спички, вышел за секретарем в коридор.

– Твое барахлишко?

– Мое.

– Бери. Пошли.

Иван прихватил чемодан, перекинул через руку пальто, пошел за секретарем. Тот шагал впереди, не оглядываясь. Смотрел в пол, курил.

На улице Иван приостановился.

– А куда идем-то?

– Ко мне. В гости, – секретарь оглянулся. – Что?

– Ничего.

До самого дома секретаря так и шли – один впереди, другой сзади, в двух шагах. Молчали.

С секретарем то и дело здоровались встречные. Он поднимал голову, говорил глуховато:

– Здравствуйте, – и опять смотрел себе под ноги, о чем-то крепко задумываясь.

Дома встретила их немолодая, очень толстая женщина. Представилась заученно:

– Клавдия Николаевна.

– Это, знаешь, кто? – спросил ее Родионов.

– Нет. Кто?

– Погляди внимательно. Не узнаешь?

Ивану было не по себе от этих знакомств. Он с тоской посмотрел на секретаря. Тот невольно рассмеялся.

– Ладно, потом скажем. Сделай чайку нам.

– Сейчас, – суховато сказала Клавдия Николаевна и пошла на кухню.

Комнат в доме четыре. Родионов и Иван прошли в одну, в угловую, празднично убранную, очень уютную.

– Садись, Ваня, – сказал Родионов и рукой показал на всю комнату. – Водку пьешь?

– Пью.

– А у меня нету. Не обессудь, – Родионов сел на диван, улыбнулся, как давеча, в райкоме, просто, несколько устало. – Вот так... Ну и где ж ты был? Ты воевал?

– Пришлось маленько. Здесь курят?

– Кури.

Некоторое время молчали. Иван закуривал. Родионов с интересом разглядывал его.

– У тебя дядя здесь? Даже два?

– Да.

– Ефим Емельяныч... Ничего, хитрый мужик.

Иван коротко глянул на Родионова и опустил голову – опять стал рассматривать спичечную коробку.

– Да-а... – сказал секретарь.

И опять повисла пауза.

Вошла Клавдия Николаевна, принесла чай. Расставила все на столе, присела было на диван, с любопытством и некоторой тревогой разглядывая Ивана.

– Мы сейчас поговорим здесь, – сказал ей Родионов. – Подсаживайся, Иван.

Клавдия Николаевна, не обидевшись, вышла.

Иван погасил о коробку окурок, поискал глазами пепельницу...

– Нету. Здесь дочь живет. На вот, в блюдце, – секретарь пододвинул Ивану блюдце, налил из чайника чай. Подал один стакан Ивану. – Держи.

Иван пил без сахара. Секретарь удивился, предложил класть сахар, Иван мотнул головой.

– Не люблю. Пить просто хочу, – пил, смотрел в стакан.

– Что-то мы никак разговориться не можем. А?

Иван пожал плечами.

– Расскажи о себе, что ли... Как жилось, где бывал, что видел?

– По-разному жилось, – неохотно ответил Иван.

– Ты все время в Москве жил?

– Нет. Жил одно время во Владимире, потом в Калуге, под Москвой тоже...

– Мгм. Женат?

– Был.

– А сейчас?

– Разошлись, – Иван посмотрел прямо в глаза секретарю, улыбнулся. – И в тюрьме сидел, между прочим.

Секретарь не удивился, только спросил:

– Много?

– Давали шесть, отсидел три.

Секретарь кивнул головой.

Иван почему-то обозлился.

– За драку сидел-то, – добавил он. – С поножовщиной.

Секретарь опять понимающе кивнул. Наверно, это его спокойствие и невозмутимость и разозлили Ивана. Секретарь как будто заранее знал все и расспрашивал только так, для порядка. И смотрел еще при этом спокойно и весело.

– Дети остались?

– Нет. Ну, что еще?.. – в глазах Ивана почувствовалась некая решимость. – Не общественник, на собрания не хожу, не перевариваю болтунов, – он сам налил себе из чайника, подул на чай – хотел казаться спокойным, даже зачем-то оглядел комнату. Не вытерпел и еще добавил: – Вообще жизнь наша мне очень не нравится. Так что вот. Все?

– А что в жизни не нравится?