Том 4. Любавины

– Не знаю, ребята. Чего не знаю, того не знаю. Наши оболтусы были у меня, когда сбежали из дома. А потом ушли. Я им сам говорил, что надо домой вертаться. Не послухали. Где они теперь, не знаю.

– Собирайся, – приказал Кузьма. Глаза его смотрели прямо, не мигая, внимательно и серьезно.

– Куда? – спросил Игнатий, и усмешка погасла.

– С нами в деревню.

– Зачем?

– Посидишь там, подумаешь... Может вспомнишь, где они.

– А-а! – усмешечка снова слабо заиграла в сухих глазах Игнатия. – Пошли, пошли! Думать мне нечего, а посидеть могу. Глядишь, кой-кому и влетит за такие дела. Маленько вроде не то время, чтоб сажать без всякого...

Елизар Колокольников был в сельсовете, когда привели Игнатия. Он сделал вид, что хорошо знает, за какие делишки попался этот Любавин, строго нахмурился, глядя на него. Потом, когда того заперли в кладовую, спросил у Кузьмы:

– Эт за што его?

– Допросим. Он, наверное, знает про своих племянников. Елизару показалось, что Кузьма действует, пожалуй, незаконно. Однако говорить с ним об этом не стал. Собрался и пошел к Платонычу.

Платоныч сразу же пошел в сельсовет. На Кузьму разозлился крепко. «За девку мстит, паршивец! Шутит с такими делами!»

Кузьма сидел за столом, положив подбородок на руки, смотрел на дверь кладовой, за которой «думал» Игнатий.

Платоныч вызвал его на улицу.

– Зачем старика арестовал?

– Он знает про банду. Я чую.

– Жалко, у меня ремня с собою нету. Снял бы с тебя штаны и всыпал, чтобы ты лучше почуял, что такими делами не балуются. Ты что, опупел? Сейчас же выпусти его!

– Не выпущу.

Платоныч высморкался. Некоторое время молчал.

– Кузьма, ты делаешь большую ошибку. Ты во вред Советской власти делаешь. Чего же людей дергаешь, молокосос ты такой?! Кто дал тебе такое право?! Немедленно выпусти его!

– Нет! – Кузьма стоял, ссутулившись, смотрел на дядю исподлобья. – Это ты делаешь ошибку. Пять лет уж скоро Советская власть, а тут... какие-то разъезжают, грабят население. Это не во вред? До чего осмелели, гады!.. Не выпущу – и все. У меня сердце чует, что он знает про банду!

– Дай сюда наган! – сдавленным голосом крикнул Платоныч.

– Не дам.

Платоныч сам полез в карман Кузьмы, но тот оттолкнул его...

Старик удивленно посмотрел на племянника, повернулся и пошел прочь, сгорбившись.

На крыльце появился Колокольников.

– Ты можешь идти домой. Я сам здесь останусь, – сказал Кузьма.

– А где Платоныч?

– Он тоже домой пошел.

Колокольников помялся... Хотел, наверное, что-то еще спросить, но промолчал. Скрипнул воротцами и удалился по улице.

Кузьма вошел в сельсовет. Подошел к окну, приложил лоб к холодному стеклу.

– Ничего, – сказал он сам себе. И зашагал длинноногим журавлем по пустой сельсоветской избе. Нехорошо было на душе, что с дядей Васей так получилось. Но другого выхода он не видел.

Платоныч направился не домой, а к Феде.

Вызвал его на улицу и путано объяснил:

– Там племяш это... разошелся. А у меня силенок нет, чтоб его приструнить. Пойдем уймем. Черт... какой оказался! Пошли, Федор.

Федя понял одно: надо помочь старику. Почему и как разошелся Кузьма, он не понял. Но спрашивать не стал.

– Пошли.

Кузьма допрашивал Игнатия.

Сидели друг против друга на разных концах стола. На замызганном голом столе между ними, ближе к Кузьме, лежал наган.

– Как ты думаешь, куда они могли уйти?

– А дьявол их знает.

– А про банду ты не слышал?

– Приходилось.

– Кто там ру... главарит у них кто?

– Бог его знает.

– Так... – Кузьма внимательно смотрел на благообразного Игнатия. И был почему-то уверен, что тот знает про банду. – У тебя коней нету?

– Не имею. У меня пасека.

– А как думаешь, на чьих они приезжали? Они тут одну девку увезли ночью...

– Зачем? – не понял Игнатий.

– Не знаю, – Кузьма встал, но сел снова, пригладил ладонью прямые жесткие волосы, кхакнул в кулак. – Увезли – и все.

Игнатий мотнул головой, сморщился.

– Вот подлецы! – глянул на Кузьму боязливо. Хотел понять, как держаться в этом случае, с девкой: может улыбнуться? – Что делают, озорники такие!

Кузьма хмуро встретил этот его трусливый взгляд.

– Ах, подлецы! – опять воскликнул Игнатий.

И снова показалось Кузьме, что старик знает про этих подлецов все.

– Где же они лошадей брали?

– Эго уж... ты у них спроси.

Тут вошел Платоныч. А за ним вырос в дверях огромный Федя.

– Уведи арестованного, – распорядился Платоныч, глядя на Кузьму неподкупно строго.

Кузьма с минуту удивленно смотрел на Платоныча, на Федю... не двигался.

Игнатий спокойно, с чувством полной своей невиновности поглядывал на них на всех. От него не ускользнуло, что между стариком и молодым что-то произошло.

– Арестованный... – обратился было Платоныч к Игнатию, но глянул на Кузьму и в последний раз решительно приказал: – Вывести арестованного!

Кузьма поднялся.

– Пошли.

Игнатий покорно встал, заложил руки за спину, двинулся в свою кладовую.