Том 4. Любавины

– Учительша. Читала нам вечером... Она ходит по избам, книжки читает. Вчера припозднилась – я оставила.

Учительница зашевелилась, приподняла голову.

– Это ваш муж пришел? – Галина Петровна смотрела на Егора большими сонными глазами. – Здравствуйте.

– Здорово живешь, – откликнулся Егор и повернулся к жене: – У нас самогонки нисколько нету? Продрало меня крепко.

– Маленько, однако, есть, – Марья полезла в шкаф.

Егор развязал наконец опояску, скинул полушубок, зябко повел плечами.

– Хотите, я пущу вас на печку погреться? – предложила Галина Петровна. Она свесила с печки босые ноги и смотрела на хозяина с любопытством.

– Сейчас согреемся, – Егор взял у Марьи бутылку, налил полный стакан и одним духом осушил. Понюхал корку хлеба и только после этого выдохнул: – Кхо-ох!

– Вы же сожжете себе все горло, – заметила Галина Петровна. Она все еще смотрела на Егора.

Егор стал закуривать.

– Ничего.

– Вы похожи... знаете, на кого? На Андрия.

– На какого Андрея?

– На Андрия. Из «Тараса Бульбы». Только характер у вас, наверно, не такой. Почему вы такой мрачный?

«Балаболка какая-то», – подумал Егор и ничего не сказал.

– Постели на полу, я сосну маленько, – сказал он жене.

Вспомнил сон, посмотрел мельком на ее живот.

– Ложись на кровать, а я к ней на печку полезу.

– Куда полезу!.. Полезу... – Егор сам снял со стенки большой бараний тулуп, раскинул на полу, сбросил с кровати одну подушку, скинул валенки, рубаху, лег и с хрустом, сладко потянулся. Закинул руки за голову. – Накрой полушубком.

Галина Петровна смотрела на крупного красивого хозяина, шевелила пальцами босых ног.

Марья укрыла мужа полушубком, он зевнул и повернулся на бок, спиной к учительнице.

Марья дунула в лампу, долго шуршала платьем, потом тяжело завалилась на кровать и затихла.

Своей бани у Егора не было еще, ходили по субботам к Емельяну Спиридонычу.

Вечером Егор засобирался к отцу.

– А меня не возьмешь, что ли? – обиделась Марья.

– Куда тебе... И так еле ходишь.

– Я хоть в вольном пару посижу. Мне шибко охота, Егор.

Егор подумал, вышел на улицу. Минут через пять вернулся:

– Собирайся. На подводе поедем.

Марья накутала на себя поверх шубейки две вязаные шали и еще набросила сверху одеяло. Еле пролезла в дверь. Егор не выдержал, засмеялся:

– На кого ты похожа сейчас!

– Ничего. Зато не простыну, когда оттуда поедем.

Поехали.

На половине пути Марья вдруг позвала мужа:

– Егор!

– Ну.

– Однако у меня... господи!.. Поворачивай!

Егор оглянулся. Марья посинела... Глаза сделались невозможно большими. Он подстегнул коня, – до своих было ближе, чем до дома.

– Говорил ведь, русским языком говорил! Нет! – свое...

Сани подкидывало на выбоинах.

Марье стало хуже.

– Ой, умираю! Смертонька моя пришла, мама родимая! – закричала она.

– Ну, я потише поеду.

– Ой, да все равно. Останови ты, ради Христа!..

Егор остановил коня, огляделся – на улице ни души.

– А что делать-то?! – заорал он. Выпрыгнул из саней, склонился над Марьей. – Мань!

Марья кусала затвердевшие губы.

– Мамочка милая... смерть пришла, – шептала она; из больших глаз текли слезы.

Егор подхватил ее на руки и бегом понес в ближайший двор. Пинком отворил тяжелые ворота, вбежал на высокое крыльцо... И тут только увидел, куда забежал, – к Николаю Колокольникову.

Дверь открыла Агафья.

– Господи Исусе!.. Что с ней!

– Помирает, – кратко пояснил Егор, он был бледен.

– Рожает, что ли?

– Ну...

– Неси в горницу... заполошный.

Егор пронес Марью в горницу, положил на пол... Засуетился вокруг нее, начал раздевать. Руки тряслись.

– Да не пужайся ты, дурной! Ну, рожает. Делов-то. Вези бабку скорей.

– Где?

– Куксиху – она ближе всех.

Егор вылетел из избы, в сенях ударился головой о притолоку, чуть не упал от боли... Доплелся до саней, свалился в них, подстегнул коня...

Минут через десять он летел обратно. Вез бабку-повитуху.

Марья кричала так, что в ушах звенело.

Егор сидел на припечье, зажав руками голову... Не выдержал, сунулся было в горницу, но на него зашикали бабы. А Марья, увидев его, каким-то не своим голосом, страшно крикнула:

– Уйди, проклятый! Ненавижу тебя!..

Егор опять сел на припечье.

Кузьма был дома. Он забился в угол и смотрел на все испуганными глазами. С Егором они не обмолвились еще ни словом. Только когда Марья закричала на Егора и когда он сел и зажал руками голову, Кузьма почувствовал что-то похожее на жалость.

– Не переживай. Это всегда так бывает, – сказал он.

Егор поднял голову, посмотрел на Кузьму затравленным зверем.

– Бывает, – сказал он тихо. И опустил голову.

– На, закури, – Кузьма подошел к нему, с кисетом. – Надо было заранее в больницу.

– Да, – согласился Егор.

– Больно, поэтому они кричат.

Егор промолчал.

– Кого ждешь?

– Сын должен...

Кузьма несколько раз подряд затянулся.

– Как назовешь?

– Ванькой.

– А я – Василием.

Марья все кричала.

– Главное – помочь никак нельзя. Как поможешь? – Кузьма погасил окурок о подошву валенка и стал закуривать снова.

– В том-то и дело, – согласился Егор. – Сижу как связанный... Дай, я тоже закурю. Треснулся у вас давеча... как пьяный сейчас, – Егор потер ушибленное место.

– Дверь низкая. Я с непривычки тоже долго бился.

Марья перестала кричать.