Том 4. Наша Маша. Литературные портреты

Неподалеку от нашей дачи, у автоматического шлагбаума, есть домик, постоянно привлекающий Машкино внимание. В этом домике, кроме людей, живут: два котенка, две маленькие козочки и два довольно больших розовых поросенка. Но почти всегда, когда мы проходим мимо, ни козочек, ни поросят в саду не видно. Чаще всего в поле нашего зрения попадают котята, но это хоть и милый народ, а все-таки не такой уже редкостный.

А вчера Маша едет на моем велосипеде и вдруг:

– Мама, мама, вон поросятки! Папа, гляди, поросятки!

– Да… поросятки.

Но там, за забором, не поросятки, а всего один поросенок. Маша это замечает и спрашивает:

– А где другой поросяток?

(Это как «десятки» – «десяток».)

Поправили, сказали: «Не поросяток, а поросенок», и этого было достаточно…

. . . . .

Как уже сообщалось, отец подарил Маше трехколесный велосипед. Велосипед этот был великоват Маше – ноги не дотягивали до педалей. Но все-таки она кое-как ездила на нем. И была надежда, что ножки у нее подрастут и она будет ездить как следует.

Но…

Представьте себе, да, и в Машкиной жизни уже возникают эти «но».

Вчера папа решил дать Машке урок настоящей велосипедной езды. Взял велосипед под мышку, а Машу – за руку и потащил их на Вторую Поперечную улицу, где, по его представлениям, кататься на велосипеде гораздо удобнее, потому что там не песок, а асфальт.

Удобно или неудобно – не знаю, выяснить не удалось.

Села Маша на велосипед, пробует работать педалями, пыхтит, охает, кое-как передвигается. И вдруг навстречу нам едет довольно большой, четырехлетний, а может быть и пятилетний, мальчик на очень маленьком трехколесном велосипедике. Сидеть ему на этом велосипеде очень неловко, сидит раскорякой, но все-таки едет быстро, ножки на педалях так и мелькают. А рядом идут родители этого счастливца – папа-грузин и блондинка-мама.

Машин папа посмотрел на мальчика и говорит:

– Маловата машина.

– Да, – говорят, – а вашей великовата.

И пошли дальше. А папа им вслед:

– Давайте меняться?

Люди не поверили. Остановились:

– Вы что – серьезно?

– Почему же не серьезно? Серьезно!..

Таким образом в самом центре поселка Разлив, среди бела дня, на оживленной Второй Поперечной улице, на виду у многочисленных прохожих, произошел этот добровольный обмен-грабеж.

Не веря своему счастью, мальчик вскочил на новенькую голубую машину и заработал педалями. Родители его, поминутно оглядываясь, тоже прибавили шагу. А мы с Машей остались стоять и с волнением смотрели на облезлую, грязную, обшарпанную и перевязанную в нескольких местах электропроводом машину, счастливыми обладателями которой мы так неожиданно оказались.

Машка пробовала плакать, я прикрикнул на нее:

– Глупая! Это же вон какая удобная, маленькая машина!

– Не хочу маленькую! Хочу другую!

Шли домой в предчувствии грозы. Как и следовало ожидать, гроза разразилась. Маше не очень досталось, она еще маленькая, зато папу корили и пилили на все корки. И он чувствовал себя Иванушкой-дурачком, который променял корову на дудочку. Самое обидное, что Маша и на этом, удобном велосипеде не может ездить.

. . . . .

Уже вторую неделю Машка не расстается с корзиночкой, где у нее всегда имеется изрядный запасец всяких «Тузиков», «Петродворцов» и «Золотых ключиков». С этой корзинкой она тащится и на рынок, и на вокзал провожать кого-нибудь, и на пляж. И не было случая, чтобы она съела конфету без разрешения и в неурочное время.

Это мы хорошо, неплохо придумали. Это лучше, чем конфеты под замком. И еще: доверие делает чудеса.

. . . . .

Недавно она поменяла всех нас ролями. Я стал Алешей, она – мамой…

Третьего дня, обнимая меня и целуя, сказала:

– Алешенька… любименький!

И сказала это как-то особенно нежно. Когда я выступаю в роли отца, она меня так не ласкает. А тут – честное слово – мне самому начинает казаться, что я – маленький!

. . . . .

Разбирали и собирали тети Лялин складной дом. Машка сама не умеет, но с удовольствием суетится и помогает.

Вообще помогать очень любит. Любит делать что-нибудь основательное, систематическое, если, конечно, это по силам ей. Например, чистит ягоды, наматывает на клубок нитки.

Впрочем, это, кажется, все дети любят.

. . . . .

Последнее время пристрастилась к «математике», оперирует цифрами и числами.

На вопрос: «Сколько времени?» – отвечает неизменно:

– Четверть восьмого.

Спросишь: «Сколько стоит?» – говорит:

– Три.

Или:

– Восемь.

А последние два дня чаще говорит почему-то:

– Одиннадцать.

9.8.59.

Вчера под вечер ходили вдвоем с Машей к сараю Ленина и дальше…

Видели белых уток, которые спали, уложив на своих белоснежных спинках головы – клювиками к хвосту.

Обратно шли по Первой Поперечной – через дюны. Навстречу дул ветер, в лицо нам мело песком, шли мы согнувшись в три погибели (у отца под мышкой Машин велосипед). И Машка вдруг сказала:

– Идем, как котята.

Это из «Кошкина дома» – племяннички-котята под дождем так идут.

. . . . .

Дома Маша каталась немножко на велосипеде. Он у нас стал не такой паршивенький, стал более или менее красивенький: мама вымыла его, вычистила – не узнать.

. . . . .

Играли с Машей в такси. Я – шофер.

– Куда ехать? – спрашиваю. – Какая улица?