Том 4. Наша Маша. Литературные портреты

На берегу Луги встретили пятерку больших (лет по восемь-десять) девочек. Все они с кружками и бидончиками в руках. Идут по ягоды. Девочки местные, я разговорился с ними. Они только что видели очень большие желтые лилии (кувшинки), но не могли дотянуться до них. Я отговорил их охотиться за лилиями в глубоких местах. Машка слушала нас, смотрела на девочек, ноздри у нее раздувались. И вдруг она обращается к девочке, которая стоит рядом с ней:

– Тебя как зовут?

– Оля.

Делает шаг к следующей:

– А тебя как зовут?

– Вера.

– А тебя?

– Галя.

Перебегает полянку:

– А тебя? А тебя?

– Наташа.

– Ира. А тебя как?

– Маша.

Одна из девочек показывает мне крохотный грибок с круглой, плотно натянутой шапочкой.

– Дядя! Правда, это белый гриб?

– Нет, – говорю. – Это не белый гриб. Это горькушка.

Другая девочка:

– Ну вот! Я говорила!..

– Тогда я брошу его, – говорит первая.

– Зачем же бросать? – говорю. – Ты лучше его моей дочке отдай.

– На!

Машка замирает от счастья.

Потом поворачивается ко мне, сует руку в корзинку, где лежит большая сыроежка, и говорит:

– Можно, я им гриб отдам?

– Конечно, можно.

– На! – говорит Маша и протягивает сыроежку большой девочке.

Девочки ошарашены.

– Она не жадная, – говорит кто-то из них.

Маша сияет. И папа тоже.

. . . . .

Обратно шли мимо еврейского кладбища. Кладбище маленькое, 30–40 могил, два-три стандартных дачных участка.

– Вот кладбище, – говорю. – Отсюда, говорят, близко наш дом.

– А что такое кладбище? – спрашивает Маша.

Я увожу ее – и от этой темы и от этого места.

Тема эта (смерть) по-прежнему занимает и волнует ее.

Часто вспоминает тетю Машу.

Сегодня сказала мне:

– Знаешь, когда мы пойдем встречать мамочку, ты напиши письмо тете Маше… Она больная, у нее Вася… брат, что ли… Она к нему уехала.

Уже год прошел с тех пор, как тетя Маша уехала в Новгород к сыну Васе и умерла там, у этого непутевого сына.

Я молчу.

. . . . .

Вчера, перед тем как идти на прогулку, показал ей компас. Объяснил, зачем он и что он показывает. После этого отбоя не было.

– Папа, а где Тбилиси? А где Комарово? Юг там? Когда я в Тбилиси к бабушке поеду, ты мне эту стрелочку дашь?

– Дам, конечно.

– И ты поедешь! Хорошо?

3 ГОДА 11 МЕСЯЦЕВ

4.7.60.

Погода как будто разгуливается. Дождит помаленьку, но все-таки и просветы бывают: нет-нет и солнышко выглянет.

. . . . .

Вечером ходили втроем на прогулку, в места, которые показала нам мама. Нашли 5–6 маслят, один моховичок. Земляника не в счет, ее тут очень много.

Маша превращается в обжору. Все время просит «добавочки». Только утром, за завтраком, ест похуже.

Когда собирали грибы, она заранее смаковала и предвкушала удовольствие:

– Ох, как вкусно будет! Грибы – их знаешь как надо? С картошечкой зажарить, сметанки туда положить… еще огурчика, лука зеленого, укропчика… хлебца…

Это она мне подражает. А я – каким-то чеховским героям.

5.7.60.

Вчера вечером после проливного дождя ходил с Машей в лесок. Нашли 7–8 маленьких белячков. Правда, наша мама, весьма опытная грибница, не всех их признала за белые. Тут много ложных. А хозяева наши их едят, разницы не видят.

Машка наша пошла в родителей. Человек она азартный, за грибами охотится страстно. Может быть, поэтому с трех часов дня до половины седьмого вечера не могла уснуть. А вечером опять, уже с мамой, пошли в лес.

. . . . .

Сегодня меня разбудил ее голос за окном. Отдернул занавеску, вижу – голенькая бегает спортивным шагом по саду.

В двенадцатом часу мама и тетя Минзамал уехали в Лугу на рынок. Машку оставили на моем попечении. Я работал, а она лепила куличики под моим окном. Для этого мы натаскали с нею с берега Луги ведерок сорок хорошего желтого песка.

. . . . .

Приходит давеча к мамочке голая, с растопыренными руками и с выражением крайнего ужаса на лице.

– Мама! Мама!

– Что?

– Сними!

– Что снять?

– По мне комар ходит!

– Где? Маша! Это же не комар.

– А кто?

– Это маленький паучок. Это дочка паука.

Почти рыдая:

– А чего ж она ко мне ходит, чего она к своей маме не идет?

6.7.60.

Ходили вчера встречать маму. Впрочем, «ходили» – это не очень честно по отношению к Маше. Я ехал на велосипеде, стараясь ехать как можно медленнее, а она бежала по тропинке сзади и кричала:

– Папа! Папычка! Не уезжай! Боюсь! Петуха боюсь.

Маму и тетю Минзамал мы встретили на полпути к автобусной остановке. Я погрузил корзину с продуктами на велосипед, отвез ее быстро домой, вернулся и посадил на багажник Машу.

Вечером вчетвером ходили на прогулку. Спускались вниз, к роднику, где необыкновенно вкусная вода. Собирали какие-то небывалые, огромные колокольчики.

. . . . .

Сегодня ночью я несколько раз просыпался: за окном стоял тот самый туман, что называется молочным. А утром – яркое солнце.

Нашли в саду два гриба: моховик и белый!

День летний, солнечный. Обидно уезжать. А в 13. 10 должны – все трое – автобусом выехать в Ленинград.

9.7.60.

Вечером вчера вместо прогулки в лес ходили в соседнюю деревню, к медицинской сестре, которая уже несколько дней делает папе уколы.