Читаем Том 4. Очерки. Черная металлургия полностью

В поезде, который везет зам. министра Багдасарова и всех, кто с ним, события развертываются таким образом. Сначала дается специальный вагон. Разговор перемежающийся: кроме уже намеченного, говорят о прогрессе техники. Но главная тема: кем заменить Сомова? (Именно в связи с ней идет речь о недостатках преподавания в наших технических вузах.) Конечно, лучшей кандидатурой была бы кандидатура Бессонова, как главного инженера, давно работающего на комбинате. Но дело в том, что буквально два дня назад, когда еще Сомов был жив и ничто не предвещало его скоропостижной кончины в Кисловодске, состоялось решение о назначении Бессонова на место директора металлургического завода в областном городе. Завод этот возник в дни войны, ему предстоит еще строиться и развертываться в мощнейший завод в Союзе. Он сложился из эвакуированных «Электростали», «Красного Октября» («Мюр и Мерилиз»), в нем смешались разные кадры, старое и новое в технике, не сложился коллектив, завод весь в стройке, – нужен был сильный директор, и вот назначили Бессонова. Отменить решение нельзя, да и неудобно сознаться, будто так слабо с кадрами по этому министерству.

* * *

Потом на стоянке представитель строительного глазка Балышев выходит из вагона и видит молодежь. Отсюда его мысли о преимуществах третьего класса, идущие, как продолжение его мыслей о днях молодости и о возможности встречи с Дашей Паниной, – той, которая впоследствии оказывается секретарем Заречного райкома. И мы переходим в вагон третьего класса – к молодежи.

* * *

Конфликтный, приличный по форме, горький по существу, разговор Бессонова с министром Багдасаровым. Бессонов привык к комбинату – здесь все в основном сложилось, дело налажено. Он понимает, что теперь он должен был бы стать его директором, – он, конечно, не стремился к этому, но так судьба сложилась, и вдруг – его бросают на новое дело, сопряженное с переменой жизни, с трудными условиями работы! Линия Бессонова в романе – это тема освоения нового предприятия. И это – тема патриотизма в отношении к заводу. Показать, что пока патриотизма нет, дело не идет, показать, как рождается патриотизм и как дело сразу идет вперед. Вначале он видит только одни трудности, изъяны, недостатки и все сравнивает с комбинатом. Все первые месяцы комбинат не выходит из памяти, не сходит с уст. Ему, то есть Бессонову, вправляют мозги либо на коллегии министерства, либо в ЦК (это еще продумать), либо в обкоме.

* * *

Ввести через артистку и архитектора тему о необходимости введения антирелигиозной темы в изучение общественных наук в школе; о необходимости знать приобретшие религиозный характер мифы и легенды о Христе, о деве Марии, обо всем, что в старом «Законе божьем» называлось Новым и Старым заветом, потому что без этих знаний будет непонятно мировое искусство многих веков. Вместе с тем это искусство с его реализмом как раз опровергает религиозное истолкование этих легенд и мифов. Привести примеры итальянского Возрождения, фламандской школы (из записных книжек старых и 1952 года).

Вообще говоря, и архитектор и артистка дают возможность развить всесторонне мысли об эстетическом воспитании народа.

Старик рабочий (это должно быть не эпизодическое лицо), увлекающийся старинной русской архитектурой, эдакий въедливый дед-строитель, – нападает на моего архитектора за то, что книги, издаваемые Академией архитектуры, изобилуют непонятными терминами. «Для кого вы их издаете?»

Вместе с тем проблемы эстетики должны быть поставлены моими молодыми героями где-нибудь на конференции или в разговоре с большими руководящими людьми. На этой почве разворачиваются и их личные отношения.

– Архитектор, вы становитесь человеком.

* * *

Еще о личной жизни инженера-строителя Балышева. Почему он холостяк. Или неудачно женат и не может вновь жениться? Его мрачная шутка: «Мир уже поделен»[1]. В молодости его преследуют неудачи, а когда, казалось бы, счастье могло стать возможным, оно возможно за счет несчастья других, ибо – «мир уже поделен», женщины, нравящиеся ему, уже замужем, причем круг, в котором он вращается, в общем один и тот же, и женщины эти – жены его товарищей или подчиненных.

* * *

Артистка Вера в разговоре цитирует Флобера («Сентиментальное воспитание») о глубоких чувствах – проходящих, как порядочные женщины со склоненными головами.

* * *

Черная металлургия. Человек организует огненную стихию. Жаркое пламя в печах, в которых переплавляется, переделывается шихта – сырье, каким человек его получает от природы.

«Черная металлургия» – роман о великой переплавке, переделке, перевоспитании самого человека, превращении его из человека, каким он вышел из эксплуататорского общества – и даже в современных молодых поколениях еще наследует черты этого общества, – превращение его в человека коммунистического общества.

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Собрание сочинений в семи томах

Похожие книги

И власти плен...
И власти плен...

Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос. Для чего вы пришли в эту жизнь? Брать или отдавать? Честность, любовь, доброта, обусловленные удобными обстоятельствами, есть, по сути, выгода, а не ваше предназначение, голос вашей совести, обыкновенный товар, который можно купить и продать. Об этом книга.

Олег Максимович Попцов

Советская классическая проза
Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза