Том 4. Очерки. Черная металлургия

Великие Луки – крупный железнодорожный узел и аэропорт международного значения, недалеко от границы Латвийской ССР. За время советской власти город сильно разросся. Построены были новые предприятия, жилые дома, школы, здания учреждений, аэропорта, военного городка. Окраины города расширились за счет прилегающих деревень, совхозов. Все это было превращено немцами в опорные пункты и укрепления, соединенные ходами и траншеями. Немецкий гарнизон составляли отборные части, имевшие полуторагодичный опыт войны в России.

Великие Луки были взяты частями Красной Армии решительным ударом.

Благодаря исключительному героизму наших бойцов и умелому командованию, организовавшему правильное взаимодействие стрелковых подразделений и танков, и особенно стрелковых подразделений и артиллерии, наши части ворвались в город.

Мне довелось близко познакомиться с тов. Чесноковым, Василием Константиновичем, командиром одного из подразделений в части тов. Дьяконова. Это спокойный, смелый, распорядительный командир, скромный русский человек. Подразделение его ворвалось в город и, расширяя зону своих действий, первым вышло на реку Ловать, разрезающую город на две части – восточную и западную.

Нужно представить себе систему укреплений в большом, расположенном на возвышенностях городе, минные поля, проволочные заграждения вокруг него, сплошной ливень автоматического, минометного и артиллерийскою огня, который обрушился на головы наших наступающих подразделений, чтобы оценить всю меру героизма наших бойцов и командиров. В таких боях, как бой за Великие Луки, сотни и тысячи людей достигают исключительных вершин духовного подъема и не щадят своей жизни.

В подразделении, где командиром тов. Коняшев, человек большой отваги, первой ворвалась на окраину города штурмовая группа во главе с лейтенантом тов. Кулагиным. Они забросали гранатами немецкий дзот, яростно строчивший из пулемета по наступающим подразделениям, убили офицера и несколько солдат, и вот первый окраинный дом оказался в их руках. Невиданный подъем овладел их сердцами.

Старший сержант тов. Винатовский вытащил из кармана свой красный кисет, распорол его и водрузил на первом занятом доме, как знамя.

– Город будет навеки наш! – сказал он торжественно, и четыре его товарища, за ними другие, ринулись в глубину города.

На другом участке города, куда наступала часть под командованием тов. Кроника, подразделение тов. Корниенко тоже зацепилось за окраину и развивало успех. Немецкие солдаты бежали, лавируя между домами, в закрашенных белых касках и белых маскировочных халатах, другие отстреливались из домов. Начались бои за отдельные дома. Вышибив немцев из одного домика, группа бойцов ворвалась внутрь его. Боец поднял дверку в подвал и заглянул, нет ли там немцев.

Из темноты вдруг показалось изможденное, страшное лицо старухи, за ней другие лица женщин, детей. Старуха поднялась по лесенке и вдруг, не выдержав, обняла бойца трясущимися, высохшими руками.

В эти дни мы пробрались в западную часть города. Навстречу нам по дороге из города тянулись мирные жители – женщины, дети, старики, старухи, таща свой скарб.

До войны город насчитывал около 80 тысяч жителей. С приближением врага большинство населения эвакуировалось в глубь страны. Жители с опасностью для жизни продолжали выходить из города всевозможными путями в течение всех полутора лет сидения немцев в городе. Тысячи людей были угнаны в рабство в Германию, тысячи были расстреляны, замучены, умерли от голода. Немало людей дали Великие Луки в партизанские отряды. Ко времени штурма в городе оставалось около 7 тысяч жителей, влачивших рабское, полуголодное существование.

С того момента, как начались бои на улицах города, население стало выходить в соседние деревни. Советские люди, освободившиеся от немецко-фашистского ярма, помогали нашим командирам уточнить расположение немецких дзотов и артиллерийских пунктов.

На подразделение, которым командует тов. Стариков, выпала нелегкая задача – ликвидировать укрепленные пункты врага в монастыре, на винокуренном заводе и в военном городке. Это подразделение захватило бургомистра города Чурилова, прятавшегося в одном из подвалов и разоблаченного населением.

При советской власти господин бургомистр был землемером, а потом продал свою родину и самого себя за немецкие марки и за право власти над беззащитными людьми, которых можно было обдирать, карать и тоже продавать немцам.

Он был в крепких хромовых сапогах и добротной одежде конского барышника, изрядно загрязнившейся от скитаний по подвалам. Должно быть, по поговорке «Бог шельму метит», он имел как раз ту самую наружность, какую на плакатах чаще всего придают провокаторам и предателям: остренькая козлиная черная бородка и необыкновенно подло закрученные усики на упитанном лице.