Том 4 Осада Бостона; Лоцман

— Может быть, джентльмены предпочтут сменить тревоги и опасности морей на жизнь легкую и веселую? — вмешался капитан. — Рука, привыкшая владеть абордажным крюком, может быстро научиться спускать курок так же легко, как дамы касаются клавиш рояля. Одним словом, жизнь моряка и похожа и не похожа на жизнь солдата. Солдаты не знают ни штормов, ни половинных рационов, они не берут рифов на марселях и не терпят кораблекрушений. При этом в их жизни не меньше, а то и больше грога, беззаботного веселья вокруг фляги и открытого ранца, чем на любом корабле в субботний вечер, даже когда котел полон и дует легкий бриз. Я сам не раз пересекал океан и знаю, что корабль в хорошую погоду очень похож на лагерь или теплый барак, но повторяю: только в хорошую погоду!

— Мы не сомневаемся в справедливости ваших слов, сэр, — ответил тот же моряк. — Но то, что вы считаете трудностями, для нас лишь удовольствие. Мы видели слишком много штормов, чтобы бояться их, и чувствовали бы себя в штилевой полосе, попав в ваши казармы, где только и дела, что есть паек да маршировать взад и вперед по зеленой лужайке. К тому же мы едва ли отличим дуло мушкета от его приклада.

— Да! — задумчиво произнес Борроуклиф, а затем, шагнув в сторону, внезапно гаркнул: — Смирно! Равнение направо!

Тот моряк, который перед этим говорил, и стоявший рядом с ним не шелохнулись и — только удивленно взглянули на капитана, но третий из их компании, стоявший немного поодаль, словно он хотел остаться незамеченным, а может быть, просто задумался о своей участи, при этой неожиданной команде невольно вздрогнул и, выпрямившись, словно на плацу, мгновенно повернул голову направо.

— Ого! Вы, джентльмены, я вижу, способные ученики, вы скоро всему обучитесь, — продолжал Борроуклиф. — Полагаю, полковник Говард, будет правильно, если я задержу этих людей до завтрашнего утра. Но мне хотелось бы поместить их удобнее, чем на жестких скамьях караульного помещения.

— Действуйте, как вам угодно, капитан Борроуклиф, — ответил хозяин, — и как вам подсказывает долг перед нашим королем. Их накормят и отведут в комнату на южной стороне аббатства, над помещениями для прислуги.

— Три комнаты, полковник, нужны три комнаты, хотя бы мне пришлось отказаться от моей собственной!

— У нас есть несколько небольших пустых комнат, куда можно принести одеяла и, если вы считаете необходимым, можно поставить в коридоре охрану, хотя мне кажется, что это добрые, законопослушные люди, которые жаждут послужить своему королю и мечтают лишь о том, чтобы сойтись лицом к лицу с каким-нибудь доном или мсье.

— Поговорим об этом немного позже, — сухо сказал Борроуклиф. — Я вижу, мисс Плауден недовольна, что мы так долго злоупотребляем ее терпением, и знаю, что холодный кофе, как и остывшая любовь, превращается в безвкусный напиток. Итак, джентльмены, en avant![66] Если вам приходилось бывать в Тюильри, значит, вы должны немного понимать по-французски… Мистер Кристофер Диллон, знаете ли вы, где «находятся, расположены и помещаются», как говорится в ваших пергаментах, эти три каморки?

— Да, сэр, — с готовностью ответил будущий судья, — и с большим удовольствием провожу вас туда. Я нахожу ваше решение достойным благоразумного и проницательного офицера и не удивлюсь, если вскоре наиболее подходящим местом для их содержания признают Даргемский замок или иную крепость.

Он произнес эти слова, как раз когда моряки выходили из комнаты, и потому нельзя было видеть, какое впечатление они произвели на незнакомцев. Но Кэтрин Плауден, которая на минуту осталась одна, глубоко задумалась над тем, что она видела и слышала, и была так озабочена, как это редко бывало при ее веселом и жизнерадостном нраве. Однако мало-помалу гул удаляющихся шагов затих, а возвращение полковника напомнило молодой девушке о ее обязанностях.

Хозяйничая у чайного стола, Кэтрин не раз украдкой бросала взгляды на старика. Но, хотя он казался задумчивым, на его честном, открытом лице не было ни малейших следов суровости или подозрительности.

— Совершенно напрасно, сэр, вы возитесь с этими моряками, странствующими по своим делам, — наконец сказала она. — По-видимому, это специальность мистера Кристофера Диллона — причинять неприятности всем, с кем он соприкасается.

— А какое отношение имеет Кит к их аресту?

— Что? Разве не он взялся опекать этих людей в их заключении? Уверяю вас, полковник, что эта история еще принесет плохую славу монастырю Святой Руфи. Его и так уже называют и домом, и монастырем, и замком. Дайте волю мистеру Диллону — и через месяц прибавится еще название тюрьмы.

— Киту не посчастливилось завоевать благосклонность мисс Плауден! Тем не менее Кит — достойный юноша, толковый малый и разумный человек. И, что еще более ценно, мисс Кэтрин, — это, что мистер Кристофер

Диллон верный и честный подданный своего короля. Его мать была моей двоюродной сестрой, мисс, и я надеюсь, что скоро назову его своим племянником. В жилах Диллонов течет добрая ирландская кровь, и, полагаю, даже мисс Плауден согласится, что Говарды тоже могут претендовать на доброе имя.