Том 4 Осада Бостона; Лоцман

При звуке имени своего командира Коффин сразу все вспомнил и почувствовал новый прилив гнева. Пристально взглянув на съежившегося от страха Диллона, он грубым, хриплым голосом, свойственным людям, привыкшим к борьбе со стихиями и как бы перенявшим их суровую мощь, обратился к нему:

— Отвечай, подлый лгун! Что привело старого Тома Коффина к здешним мелям и узким проходам? Письмо? Как бы не так! Но, клянусь богом, который управляет ветрами и учит моряков водить суда в открытом море, нынче ночью ты, негодяй, будешь спать на палубе «Ариэля»! А если, по воле божьей, наша прекрасная шхуна на своей стоянке пойдет ко дну, словно ветхая баржа, ты отправишься туда вместе с ней! И проснуться тебе суждено будет лишь тогда, когда всех нас созовут наверх, чтобы подвести итог человеческим жизням!

Страстность, с какой старый моряк произносил свою речь, его негодование, горячность и искреннее возмущение, сверкавшее в его проницательном взгляде, и слова его, совершенно парализовавшие Диллона, который дрожал, как загнанный олень, заставили женщин онеметь от изумления. Том подошел к своей растерявшейся жертве и связал ей руки за спиной. Затем Том более толстой веревкой привязал пленника к своему поясу, оставив, таким образом, своп руки свободными, чтобы иметь возможность пользоваться оружием и одновременно держать пленника при себе.

— Я уверена, — сказала Сесилия, опомнившись первой, — что мистер Барнстейбл не поручал вам обойтись так безобразно с родственником моего дяди, полковника Говарда, да еще в нашем доме!.. Мисс Плауден, ваш друг несколько забылся, если этот человек действует по его приказанию!

— Мой друг, мисс Говард, никогда не послал бы ни своего рулевого, ни кого-либо другого совершить бесчестный поступок… Скажи, добрый моряк, почему ты поступил так круто с почтенным мистером Диллоном, родственником полковника Говарда и нашим гостем?

— Но, Кэтрин…

— Подожди, Сесилия, пусть он ответит. Может быть, он сразу разрешит все наши сомнения.

Рулевой, поняв, что от него ожидают объяснения, приступил к выполнению этой задачи со всей энергией, какая соответствовала теме и его собственным чувствам. В нескольких словах, чуть затемненных его своеобразным произношением, он рассказал слушательницам о доверии, которое Барнстейбл оказал Диллону, и о предательстве последнего. Девушки слушали его с растущим удивлением, и Сесилия, даже не дав ему закончить, воскликнула;

— И полковник Говард… неужели полковник Говард согласился с таким гнусным замыслом?

— Они вместе вышли в плавание, — ответил Том, — но одному кораблю не повезло.

— Даже Борроуклиф, при всей своей холодности и грубости, счел бы для себя бесчестьем подобную измену, — добавила мисс Говард.

— Но как же мистер Барнстейбл?.. — с трудом выговорила Кэтрин, боровшаяся со своими чувствами. — Вы говорите, за ним послали солдат?

— Да, молодая леди, — свирепо улыбаясь, ответил рулевой. — За ним погоня, но он уже переменил стоянку, и, даже если его найдут, длинные пики быстро прикончат десяток красных мундиров. Лишь бы владыка штормов и штилей сжалился над шхуной! Да, мисс, она так же прекрасна для глаз старого моряка, как ваше личико для взоров молодого человека!

— Но почему же ты медлишь? Спеши, честный Том, открой предательство своему командиру! Быть может, ты успеешь предупредить его. Почему ты медлишь?

— Мой корабль лежит в дрейфе за неимением лоцмана, мисс. Я могу пройти по мелям Нантакета в самую темную ночь, когда задраены все небесные люки, но в этом плавании я могу налететь на буруны. Мне и так уж чуть не пришлось отбиваться от одной честной компании.

— Если дело только за этим, следуй за мной, — вскричала пылкая Кэтрин, — и я, минуя часовых, выведу тебя на тропинку к морю!

До сих пор у Диллона еще была надежда, что его отобьет стража, но, услышав это предложение, он почувствовал, как кровь стынет у него в жилах. Он поднял опущенную от стыда и страха голову и медленно, словно на нем были кандалы, приблизился к Сесилии.

— Не отдавайте… не отдавайте меня, мисс Сесилия, во власть этого свирепого человека! — дрожащим голосом закричал он. — Ваш почтенный дядюшка одобрил мое предприятие и даже поддержал меня. Ведь это обычная военная хитрость…

— Мой дядя не мог одобрить низости, — холодно возразила Сесилия.

— Он одобрил, клянусь…

— Лжец! — перебил его грозный голос рулевого.

Диллон затрепетал при звуках этого страшного голоса, которые проникли в самую глубину его души, но, представив себе ночной мрак, береговые скалы и бурное море, представив себе весь ужас того, что ему предстоит испытать, если он останется в руках грозного врага, он собрал все силы и продолжал свои мольбы:

— Выслушайте меня в последний раз, мисс Говард! Умоляю вас, выслушайте меня! Я ваш родственник, ваш соотечественник! Неужели вы отдадите меня во власть этого безжалостного разъяренного дикаря, который пронзит меня своим… О господи! Если бы вы только видели то, что я видел на «Быстром»! Выслушайте меня, мисс Говард! Во имя любви к нашему создателю, заступитесь за меня! Мистер Гриффит будет освобожден…