Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника

Этими соображениями определяется в частности и наше отношение к либерализму. Перед страной стоит задача демократического обновления, — бесспорно исторически-ограниченная задача. Но наша обязанность по отношению к ней не только в том, чтобы теоретически демонстрировать ее ограниченность, но, прежде всего, в том, чтобы практически превзойти ее. Если перед нами имеется либерализм — не как голая доктрина, а как живое общественное движение, — мы обязаны сделать все, чтоб использовать его в интересах того исторического дела, которое стоит на очереди. Предавать либерализм анафеме, как либерализм, подвергать его в агитации огульному отрицанию, прежде чем он воплотился в учреждениях, значило бы бесспорно оказывать услугу реакции.

Все это совершенно бесспорно, азбучно. Но этих элементарных истин, этой азбуки совершенно недостаточно для определения социал-демократической тактики.

Что значит «использовать» либерализм? что значит «подталкивать» его? Что значит поддерживать либерализм, поскольку он направлен против реакции, и бороться против него, поскольку он стремится удержать народ на половине пути?

Пока либерализм не выполнил своей исторической миссии, мы не можем обличать его только как либерализм, или хотя бы главным образом как либерализм. Это уже сказано. Но можем ли мы — и в каких пределах — критиковать его пред массой, как половинчатый, нерешительный, непоследовательный, словом, плохой либерализм? Не может ли такая критика служить делу реакции? И если может, то в каких случаях?

Что касается самого либерализма, то ему всякая критика, направленная против него слева, кажется услугой абсолютизму. Поэтому с самочувствием либералов мы не можем считаться, как с критерием. Иначе нам пришлось бы с самого начала отказаться от самих себя и стать под колпак либерализма — того конкретного либерализма, который существует в данную минуту. Этого он в сущности от нас и требует. Тем не менее социал-демократия, как известно, находит достаточные основания для своего существования.

Социал-демократия поддерживает либерализм и «подталкивает» его отнюдь не с его доброго согласия. В этой работе случаи прямой и непосредственной поддержки либералов (голосование за них на выборах, печатание их воззваний, буде у них у самих не хватает на это отваги и пр.) занимают подчиненное и совершенно ничтожное место в общей экономии наших отношений. В существе своем поддержка, которую мы оказываем либерализму, представляет собою оборотную сторону нашей борьбы с ним. Критикуя либерализм, обличая его перед лицом населения, на которое он хочет влиять, мы заставляем его идти вперед. Из тех обязательств, какие дает либерализм народу, мы делаем логическую цепь выводов; эту цепь мы петлей закидываем на шею либерализму и тащим его за собой. Если он начинает упираться, петля слегка затягивается на его шее и причиняет ему неудобство. Волей-неволей, нередко с подавленным проклятием, он идет вперед. На каждом шагу он пытается остановиться, он уговаривает нас сделать передышку, он упрекает нас в прямолинейности, в бестактности, в насилии, он отрекается от нас. Но так как направление и темп нашего движения определяются политическим развитием народных масс, а не самочувствием либерализма, то мы неуклонно увеличиваем наше давление по мере того, как массы идут вперед, и таким образом вынуждаем либерализм совершить весь тот маршрут, который допускается его социальной комплекцией. И когда он, наконец, достигает своего «предела» и останавливается, петля неумолимо затягивается на его шее, — и на исторической дороге остается труп. Так «поддержка» германской социал-демократии превратила в труп германский либерализм.

Правомерна ли такая тактика по отношению к буржуазной оппозиции в России?

Когда вы произносите слова: русский либерализм, русская либеральная партия, вы не должны представлять себе нечто исторически законченное, что приходится принимать или отвергать целиком. На самом деле мы имеем несколько либеральных партий, разной силы, разной степени демократизма, более или менее разнородных внутри (мирное обновление, партия демократических реформ, кадеты, трудовики, народные социалисты, наконец, добрая доля социалистов-революционеров)… Все эти партии или группы борются за влияние, ориентируются, приспособляются, преобразуются. Огромные массы народа, впервые вовлеченные в политическую жизнь, ищут своего «партийного» самоопределения. Создаются самые разнообразные комбинации, то мимолетные, то более устойчивые. Вчера только возникшие политические организации сегодня уже разлагаются, и их составные элементы входят в новые политические образования. Хаос еще царит, но дух организации уже покоряет его. Такой вид имела библейская земля в первые дни творения.