Том 4. Пьесы 1865-1867

Процесс работы Островского над «Воеводой» можно проследить, знакомясь с черновой рукописью пьесы, хранящейся в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. Здесь имеется следующий набросок плана «Воеводы»:

Акт 1-й

1 Сад = Дочери.

2 Комната в доме боярина. (Скоморохи) =

Акт 2-й

Палаты воеводы. Ворожба. Охота. Сцена молчания при матери (Шут.) Женщина. Приказ ей. (Разбойники.) 2.

Акт 3-й

1 Терем: сцена с вдовой. Сцена со служанкой, опять со вдовой. Сон.

Акт 4-й

Изба. — Во сне разные виды — поют Лодку.

Акт 5-й

Двор. Переходы.

Работая над пьесой, Островский производил в черновой рукописи перестановку отдельных сцен, явлений, монологов. Например, слова Бастрюкова «Душа горит, на части сердце рвется» и т. д. драматург перенес из 1-й сцены 1-го действия по 2-ю сцену, сделан пометку: «В след. сцену». Действие 2-е начиналось разговором девушек с Недвигой (в печатном тексте явление 2-е). Позднее Островский написал явление 1-е — разговор Степана Бастрюкова с Резвым.

Некоторые сцены «Воеводы», набросанные прозой, были написаны заново, в стихотворной форме. Таков, например, разговор посадских в прологе. Излагая его стихами, Островский сохранил почти все мысли и подробности, содержавшиеся в прозаическом варианте, одновременно придавая речи действующих лиц бСльшую живость и энергию.

Рукопись «Воеводы» отразила также колебания Островского при выборе имен действующих лиц. Степана Бастрюкова драматург упорно называл в начале пьесы (вплоть до 9-го явления) Борисом Темрюковым. Воеводу Шалыгина Островский в одном месте называет не Нечаем, а Бакаем. Выбирая имя для отца своей героини, драматург перебрал ряд фамилий: Добрынин, Кунаев, Кауров, Ковригин, Пыляев. Всем им была предпочтена более выразительная фамилия — Дюжой.

Работая над пьесой, Островский добился рельефности образов и удивительной полноты и правдивости воспроизведения старорусской жизни. В «Сне на Волге» все без исключения детали и самый язык пьесы ярко свидетельствуют о том, что действие приурочено к определенному месту и времени. Оно происходит в одном из верхневолжских городов, в районе распространения окающих говоров, получивших отражение в языке персонажей этой пьесы. С. Н. Дурылин полагает, что Островский в «Воеводе» «рисует тот же Нижний Новгород», который является местом в «Минине» (С. Дурылин, А. Н. Островский, очерк жизни и творчества, изд-во «Искусство», М.-Л. 1949, стр. 83). Вернее, однако, предположить, что действие «Воеводы» развертывается в Костроме. В пьесе фигурируют бортники, идущие гужом в обозе «из Нижнего» «до Ярославля». Находящаяся между этими двумя городами Кострома и была, очевидно, городом, куда приехал «на кормление» воевода Шалыгин и где он через некоторое время был заменен вновь прибывшим воеводой Поджарым. Недаром в пьесе говорится, что смещенный с должности воевода обязан по приезде в Москву «явиться в костромском приказе». По свидетельству Гр. Котошихина, в ведении костромского приказа находились «городы Ростов, Ярославль, Кострома и иные» (Гр. Котошихин, О России в царствование Алексея Михайловича, изд. 2-е, СПб. 1859, стр. 89). В пользу высказанного выше предположения свидетельствует и такая подробность. Во второй редакции пьесы Щербак велит крестьянам сказать стрельцам, что разбойники ушли «по Волге к верху, в город». Нижний Новгород не мог находиться выше того места (по течению Волги), куда отправился на богомолье воевода и где он заночевал в крестьянской избе, так как в эту же избу явились бортники, идущие обозом из Нижнего до Ярославля. В драме упоминаются в определенном контексте Галич, Белое Озеро, Унжа, что тоже служит подтверждением того, что действие пьесы происходит не в Нижнем Новгороде, а в Костроме.

Не менее точно зафиксировано и время действия «Воеводы». Оно отнесено к началу 70-х годов XVII века. Изображенные в пьесе разбойники собираются плыть «на низ» «к казакам», полагая, что там они будут «целее»: «там что-то заварилось». Речь идет о восстании под предводительством Степана Разина.