Том 4. Приключения Тома Сойера. Жизнь на Миссисипи

Достаточно впечатлений! Все до одного туристы отмечают глубокое, угрюмое безлюдье и пустынный вид огромной реки. Капитан Бэзил Холл, видевший ее во время разлива, говорит:

«Иногда мы проходили расстояние в двадцать или тридцать миль, не видя ни одного жилья. Художник, ищущий мотивов для картины о всемирном потопе, нашел бы их здесь в изобилии».

Первые да будут последними и так далее. Ровно двести лет тому назад самый старый, самый первый, самый храбрый из всех иностранных туристов, головной в их строю, окончил свои трудные и томительные исследования на величавых просторах большой реки, — то был Лa Саль, чье имя будет жить, пока существует сама река. Цитируем из книги мистера Паркмана:

«И вот они приближались к концу пути. Шестого апреля река разделилась на три широких рукава. Ла Саль пошел по западному, а д’Отрей — по восточному, тогда как Тонти направился по среднему рукаву. Когда Ла Саль плыл вниз по мутному потоку, меж низменных и болотистых берегов, солоноватая вода превратилась в морскую воду, и ветер посвежел от соленого дыхания моря. Потом широкое лоно великого залива открылось его взору: бескрайные валы вздымались в безграничном безмолвном одиночестве, словно рожденном из хаоса, без единого паруса, без признаков жизни».

Тогда на клочке твердой земли Ла Саль соорудил колонну «с гербом Франции»; французские солдаты выстроились под ружьем; и покуда новоанглийские индейцы и их жены молча и изумленно глядели на них, солдаты пели «Те deum», «Exaudiat» и «Domine, salvum fas regem»[23].

Пока палили мушкеты и гремели радостные клики, покоритель новых земель установил колонну и громким голосом объявил, что отныне река и обширное пространство, орошенное ею, принадлежат королю. На колонне стояла надпись: «Louis le Grand, Roy de France et de Navarre, regne; le neuvieme avril, 1682»[24].

В Новом Орлеане хотели достойно отпраздновать в нынешнем году двухсотлетие этого знаменательного события, но когда пришел срок, вся энергия и все денежные средства понадобились на другое, так как началось наводнение, несшее разгром и гибель всему краю.

Глава XXVIII Дядюшка Мэмфорд разгружается

Весь день мы шли вниз по реке, и она была предоставлена почти в полное наше владение. В былые времена при таком уровне воды мы прошли бы мимо целых акров сплавляемого леса, плотов и десятков больших угольных барж, а иногда и мелких торговых баркасов, идущих на веслах от фермы к ферме, — причем владелец баркаса плавал со всей семьей; а то и мимо баркаса, везущего скромного Гамлета и компанию на драматические гастроли. Но теперь нам никто не встретился. Уже далеко за полдень мы увидели один пароход, один-единственный, и больше ничего. Он отдыхал в тени, в лесистом устье реки Обайон. Подзорная труба открыла мне, что он назван в мою честь. Так как я впервые встретился с таким способом чествования, то мне простительно об этом упомянуть и в то же время обратить внимание властей на то, как я поздно узнал об этом.

Большие перемены я заметил у острова 21. Это был очень большой остров, и лежал он на середине реки; сейчас он совершенно слился с берегом и как остров вышел в отставку.

Когда мы подошли к внушительному и грозному Сливовому мысу, наступила темнота, но бояться в нынешнее время уже было нечего. Правительство обратило Миссисипи в нечто вроде двухтысячемильной факельной процессии. В начале каждого поворота и в конце каждого поворота по приказу правительства установлены ярко горящие фонари. Теперь вы никогда не можете очутиться в полной темноте: всегда где-нибудь маячит огонь — то впереди, то позади вас, то по борту. Иногда даже кажется, что фонарям и счета не знали. Освещены десятки участков, на которых с сотворения мира и поныне не было ни одной мели; участков до того простых и до того прямых, что пароход сам их может пройти без посторонней помощи, если его хоть раз там провели. Впрочем, в таких местах фонари тоже не лишние: лоцману гораздо удобнее и спокойнее держать курс на них, а не в бесформенную черную, вечно ненадежную тьму; для парохода это тоже большая экономия, потому что он, понятно, в состоянии идти гораздо быстрее, когда можно положить руль прямо, а не вилять им, задерживая ход.