Том 4. С бластером против всех

О господи! — вскричал про себя Ральф Вайерман, я узник своего разума, а мой разум вполне человеческий — всего-навсего человеческий, все так же пытающийся придать событиям вид более приятный, с которым я мог бы продолжать свое существование, старающийся так все организовать, чтобы последняя моя мысль под этим небом была радостной, а не печальной, — ох, ну почему именно это стало для меня предметом высшей необходимости! Почему я не понимал этого, когда был моложе! Но сейчас уже чересчур поздно — столько всего уже осталось позади. Изменить теперь ничего нельзя, все безвозвратно кануло в вечность. Или, может быть, я уже сделал это, изменил и исказил истину, и теперь в том безвременном и бездумном мире, куда я уйду, ставшим лживым и пустым, мне не будет покоя?

— Мистер Вайерман, — обратился капитан Лэмбли к Майклу. Не к Ральфу. — Нам нужно кое-что обсудить. Мои корабли не могут оставаться здесь долго. Пришельцы отброшены за пределы Солнечной системы, но чтобы сокрушить их в этом районе галактики окончательно, нам нужно снять блокаду и нанести удар с фланга.

Майкл поднял на Лэмбли спокойный взгляд.

— Уверен, что вы знаете, о чем говорите, капитан, — ответил он. — Но рассуждая о расстояниях в сотни световых лет и сражениях космических флотов, вам не стоит забывать, что победой над пришельцами, по крайней мере, в нашей планетной системе, вы обязаны моему отцу. Он только что узнал, что его часть работы выполнена. Знаете, если человек несет свой крест несколько десятков лет подряд, а потом, когда наконец удается снять ношу с плеч, ему даже не дают передохнуть, это вряд ли кому понравится. Ваш флот должен продолжить блокаду, а сейчас давайте пройдем в мою штабную палатку и там продолжим обсуждение политических аспектов.

Сын мягко положил руку на плечо отца и проговорил:

— Пойдем, нужно идти.

Сидя вместе со всеми за грубо сколоченным деревянным столом в палатке Майкла и перебарывая дремоту, Ральф Вайерман прислушивался к тому, как его сын расправляется с капитаном Лэмбли и вершит дела с ОЦС.

— Но послушайте, — говорил Лэмбли голосом раздраженным и не слишком уверенным, — мы ведь очень много для вас сделали: установили блокаду Земли, снабдили оружием, доставили членов старого Правительства в Изгнании, признали ваш статус. И теперь получается, что вы ничего не желаете отдавать взамен. Никаких торговых концессий и льгот, никаких выплат по репарациям — ничего, господи, совсем ничего!

— Да, это так, — ответил Майкл. — Мы благодарны вам за помощь. Но без нас вы не смогли бы одолеть пришельцев. Война была бы вами проиграна!

— Война была бы нами проиграна? Но ведь это не только наша война, это и ваша война тоже!

— Что означает, что мы союзники. Но разве можно требовать выплат от своих союзников и экономических льгот на их территории? Разве этично так поступать? Свои обязательства перед вами мы выполнили с честью — что еще вы хотите получить? Вы только что сами сказали, капитан: это и ваша война тоже. Победа уже принесла вам немалую выгоду. Ровно столько выгоды, сколько может извлечь из войны любое правительство.

— Вайерман, не забывайте о том, что в любой момент мы можем снять блокаду и пришельцы вернутся и не оставят от Земли камня на камне, — вот такой будет ваша выгода! Вы еще позовете нас обратно!

— Капитан, вы отлично знаете, что ваше правительство не снимет блокаду, — медленно проговорил Майкл Вайерман, качая головой. — Что ваше правительство говорило своему народу, начиная эту войну? Что в некоторых приграничных областях Центавр вошел в экономические противоречия с инопланетными расами, требующие теперь разрешения, — или же что флот Центавра вылетает на помощь оккупированной Земле, родине предков? Капитан, я очень хорошо знаю ваше правительство. Это очень хорошее правительство, но, к сожалению, оно почему-то думает, что обычным людям необходимо давать благородные объяснения различных, не слишком симпатичных реалий жизни. Нет, капитан, ваше правительство никогда не снимет блокаду и не позволит пришельцам вновь захватить Землю, потому что в этом случае возмущенное население ОЦС потребует от кабинета министров отставки.

Лэмбли сидел за столом, сгорбившись и стиснув кулаки, его спина окаменела от напрягшихся мышц.

— Мистер Вайерман…

— Мне жаль вас, капитан. Жаль, что ваше правительство избрало для неблагодарной роли посланца столь преданного и исполнительного офицера, как вы. Думаю, что это назначение было сделано только потому, что после свержения Хамиля развитие событий могло идти только по одному сценарию. Это было ясно. Все было предрешено, и вас подставили. Теперь вас наверняка разжалуют — ведь нужно же будет на ком-то сорвать злость. Скорее всего, вам предложат выбирать — или разжалование и позор, или командование ударными частями космического флота, что означает неминуемую гибель. Уверен, что вы уже сделали свой выбор.

Лэмбли тихо поднялся из-за стола.

— В десятку, мистер Вайерман, вы отличный стрелок. Вижу, что будущее Земли в надежных руках.

Майкл поднял на капитана Лэмбли глаза.

— Я просто исполняю свой долг.

2