Том 4. Сашка Жегулев. Рассказы и пьесы 1911-1913

Василиса Петровна. Лелечка (обнимает ее и плачет).Он хотел с меня денег. Это он убил!

Лелечка. Кого, maman? Я боюсь.

Зайчиков(горничной).Дворника, дворника! Ах ты! Нет, вы скажите: ворваться ночью… Каторжник!

Василиса Петровна. Да, ночью. Пошел вон! Ты убил! Убийца!

Леля. Надо полицию.

Яков(оскаливаясь).Будет полиция, барышня, не хлопочите. А вы, Василиса Петровна — вас не спрашивают, вы бы ротик не открывали: уж очень вы его на Яшку разинули!

Зайчиков. Молчать, наглец! Князь!

Яков. А вы, барин, подальше: около меня горячо, пальчики можете обжечь, ваше сиятельство. Вас не трогают.

Василиса Петровна. Нет, что он говорит. Он сумасшедший! Кто идут — я спрашиваю, кто может идти, а он говорит: идут. Кто смеет идти, кто смеет переступить этот порог: я здесь — княгиня. (Якову.)Безумный, что ты говоришь! Зачем ты меня пугаешь, раб — мы, князья, даем ответ только Богу! Да как ты осмелился не только войти, холоп! — а только взглянуть на меня! Холоп! Холоп!

Яков. Так. Ну, вы тут Петрушку представляйте, а мне пора. (Подмигивает Зайчикову.)Верно, барин? Позвольте-ка пройти.

Входят горничная и дворник; экономка и Зайчиков радостно восклицают: дворник!

Зайчиков. Дворник, бери его! Вяжи!

Яков. Дорогу. Эй, Ахметка, поросячье ухо — ты это видал?

Вынимает револьвер; все, кроме князя и Василисы Петровны, шарахаются в сторону; горничная с криком выбегает. Яков прячет револьвер и беспрепятственно доходит до двери. Останавливается.

Так-то лучше! А в случае чего, как это говорится, вас тут свидетелей много: я убил Кулабухова старичка. Яшка-дворник меня зовут. Один убил — ну? Эх, чтоб вас, — и проститься-то не с кем. Эй, Ахметка, поросячье ухо: прощай, брат! Да двор почище мети — эй, Ахметка!..

Выходит.

Зайчиков. Дворник, держи! Каторжник! Василиса Петровна. Ушел? (Громко.)Яша, вернись!

Горничная(вбегая).Барыня… барыня… Там…

Задохнувшись, валится на стул. В дальних комнатах многочисленные глухие выстрелы. Один выстрел громче других. Все молча и с ужасом смотрят в открытую черную дверь.

Василиса Петровна(ползая на коленях и целуя руки то князя, то дворника Ахмета, вскрикивая при выстрелах).Ай, спрячьте меня. Идут! Ну, миленькие, ну куда-нибудь, ну, миленькие… ай! Я убила, я убила. Спрячьте меня, я виновата, я не буду, я убила… ай! Идут! Ай!

Занавес

Комментарии

Три ночи^*

Воскресение всех мертвых^*

Оба рассказа впервые — Заветы, 1914. № 1. Печатаются по СС,т. 16.

Второй рассказ тематически близок к лирической новелле 1900 г. «Прекрасна жизнь для воскресших» (см. наст, изд., т. 1, с. 192). Современниками рассказ был воспринят как знамение новых настроений в творчестве Андреева, появление в нем «радостного и светлого тона» (см.: Терек, 1913, № 4759, 16 ноября).

Панева— старинная шерстяная юбка особого покроя, одежда замужних женщин на юге России и в Белоруссии.

Рядина— нарядная праздничная ткань.

Не убий^*

Отрывок (второе действие) пьесы был напечатан в журнале «Маски» (1913/1914, № 1) («Не убий»).

Полностью впервые — Литературно-художественные альманахи издательства «Шиповник», кн. 22. СПб., 1913 под названием «Каинова печать (Не убий)». Одновременно вышла в Берлине в издательстве Ладыжникова, а также отдельным изданием журнала «Театр и искусство» под названием «Каинова печать (Не убий)». Печатается по СС,т. 16 («Не убий»).

Указывая на источники драмы, писатель упоминал в интервью газете «Биржевые ведомости» о том, что в основу ее сюжета лег один из многочисленных судебных процессов, свидетелем которых он был, когда работал в молодости судебным репортером (Биржевые ведомости, 1913, 1 октября, веч. вып.).

В издании журнала «Театр и искусство» к тексту пьесы прилагаются «Заметки о действующих лицах»: