Том 4. Стихотворения

Смерть отвечала; Должное одно,
Приятное другое; в том две узы,
И к разному здесь липнет человек.
Благ тот, кто выбирает то, что должно;
Приятное возьмешь, уйдешь далеко.
Что должно и что сладостно, пред смертным
Встают; мудрец просеивает их,
Он от себя их прочь отодвигает.
Что должно, это мудрый предпочтет;
Глупец берет приятное и держит,
Начикетас, помыслив, ты отрекся
От сладостного, что желанно ликом;
Отбросил эту перевязь довольства,
В которой так запутаться легко.
Означены два разные пути здесь,
Один есть неразумность, а другой
Есть то, что люди мудростью считают.
Начикетас избрал себе путь-мудрость.
Желанья не влачат его ордами.
Среди неразуменья обретаясь,
Себя считая мудрыми, кружась,
Излучинами вечно извиваясь,
Обманно лабиринтятся они,
И слепоте слепцы ведут слепого.
Глупцу, невразумительно-слепому,
Тому, кто блеском-шумом оглушен,
Грядущее не может быть открыто.
Вот этот мир, есть мир, за ним – ничто,
Так мыслит самомнительный, и вот
В моей опять, в моей опять он власти.

Но, что-то есть, о чем иной не слышал.
Что многие не могут познавать,
Хотя они и слышали об этом;
Кто говорит о Нем, уже есть чудо,
Кто слушает о Нем, уж дивен тот:
Его узнать не может малоумный,
В умах Он много раз был возглашен;
Другие же Его не возглашают.
К Нему дороги вовсе не ведут;
Вне рассужденья, редкого Он реже.
Не рассужденьем овладеешь Им,
Тем помыслом, но ты уж овладел Им.
Ты к истине взор сердца прикрепил.
О, если б вопрошающие были
Всегда как ты, как ты, Начикетас!

Невечно, что зовут богатством люди,
И неизменность получить нельзя
Из тех вещей, что в вечной перемене.
Затем-то над невечным я зажгла
Огонь Начикетаса. Ты взглянул
На грань желанья, на опору мира,
На достиженья ритуалов всех,
На доблестный благой первоисточник,
Взглянул на основание всего.
Ото всего ты твердо отказался.
Его с трудом в душе своей лелея,
С Ним в тайне сокровенно сочетаясь,
Его скрывая в сердце, в подземельи,
Чрез деланье верховного слиянья,
Своим умом лишь в Высшем пребывая,
Оставит мудрый радость и печаль.
И с выбором на Нем остановившись,
Взяв тонкое, внедрив закон в себя,
Вполне достойно радуется смертный.
Начикетас, дверь пред тобой открыта.

Начикетас сказал: Строй и нестройность,
Мир сотворенный и внемирный хаос,
Что сделано и что не свершено,
Что прошлое и что еще в грядущем,
Пусть будут эти оба в стороне.
То изъясни, что лишь тебе открыто.
Смерть отвечала: Это цель, к которой
Все знания идут в хвалебных кликах.
Все подвиги об этом говорят,
Все те, что служат Браме, лишь об этом
Мечтают в сокровенности желаний,
Тебе скажу об этом, Это – Ом.
Поистине в том слове дышет Брама,
Поистине – верховное оно.
Поистине, кто слово то поймет,
Чего он хочет, вот, он обладает.
В нем лучшее, что есть; его узнавши,
Богатым дух уходит в Божий дом.
Кто Ом поет, тот не рожден, не смертен;
Откуда, что – слова не для него.
Бессмертный, древний, вечный, нерожденный,
Убей его, он все же не убит.
Когда убийца скажет «Убиваю»,
Когда убитый молвит «Я убит»,
Что говорят, они не знают оба,
Убить не может, быть убитым тоже.
Малей чем малость, больше чем великость.
В святыне сердца Самость существует;
Свободный от желанья Это видит,
И видит – скорбь ушла, велик лишь Сам.
Сидит, и всюду странствует, далеко;
Лежит, и быстро мчится он везде.
Безрадостную радость кто узнает?
Лишь Бог во мне, лишь Самость, лишь я Сам.
Когда узнает мудрый эту Самость;
Меж тем он бестелесен, меж недугов
Велик, распространен, и безболезнен,
И более не знает, что есть скорбь.
Ту Самость не получишь объясненьем,
Умом не схватишь; выслушав не раз.
Все ж не услышишь; лишь кто Ею избран,
Тот от Нее и будет Ей владеть.
Приняв свой должный лик, пред ним предстанет,
Тот, кто еще не бросил злых дяний,
В ком чувства не подвержены проверке,
Чей ум еще не понял мир с собой,
Тот Этого достичь, узнать, не может.
Кто пища неразумья и насилья,
Приправленная Смертью, – как он может
Узнать, где он?