Том 4. Стихотворения

Степной орел присел на холмик, над ходом в землю – путь сурка.
Угрюм и зол. Все слишком близко. Он любит видеть свысока.
Смотреть привык он из далекой, спокойно-синей высоты.
А тут лишь пыль да трав зачахших горбом глядящие кусты.
Скрутившись, перекати-поле взметнется тут, подпрыгнет там.
Как будто узел змей иссохших за ветром мчится по пятам.
Была весна и было лето. Шумел прилет несчетных птиц.
Довольно он напился крови. Проворно падал сверху ниц.
Кому даны такия крылья, и зоркий взор, и острый клюв,
Тот в пасть вонзает когти с маху, с высот на нижнее взглянув.
Была весна и было лето. Цвела вся степь и вся земля.
Но Солнце выжгло все просторы, спалило море ковыля.
Недвижно-мрачен беркут серый. Не царский кус – степной байбак.
Мелькнет свистун и тотчас в нору, завидя орлий грозный зрак.
Не царский кус – пустая пташка, что вынырнет с своим «Чивит»,
И в никуда из ниоткуда летучей мышью улетит.
Но вот, на миг коснувшись пыли, он вспомнил вдруг свой нрав орла.
Раздвинул беркут тень излучин, раскрыл два мощныя крыла.
Гортанный клекот. Свист полета. И орлий дух горит светлей,
Наметив летом треугольник плывущих в небе журавлей.

Здесь и там

Здесь гулкий Париж и повторны погудки,
Хотя и на новый, но ведомый лад.
  А там на черте бочагов незабудки
  И в чаде давнишний алкаемый клад.

Здесь вихри и рокоты слова и славы,
Но душами правит летучая мышь.
  Там в пряном цветеньи болотныя травы,
  Безбрежное поле, бездонная тишь.

Здесь в близком и в точном расчисленный разум,
Чуть глянут провалы, он шепчет: Засыпь.
  Там стебли дурмана с их ядом и сглазом,
  И стонет в болотах зловещая выпь.

Здесь вежливо холодны к Бесу и к Богу,
И путь по земным направляют звездам.
  Молю Тебя, Вышний, построй мне дорогу,
  Чтоб быть мне хоть мертвым в желаемом там.

Я русский

Я Русский, я русый, я рыжий.
Под Солнцем рожден и возрос.
Не ночью. Не веришь? Гляди же
В волну золотистых волос.

Я Русский, я рыжий, я русый.
От моря до моря ходил.
Низал я янтарныя бусы,
Я звенья ковал для кадил.

Я рыжий, я русый, я Русский.
Я знаю и мудрость и бред.
Иду я – тропинкою узкой,
Приду – как широкий рассвет.

Додневный знак