Том 4. Стихотворения

Я серею. Пыльная. Не злая.
Все же доброй быть мне не дано.
Брызни мною в хмель, – и я шальная,
Отравляя хлебное вино.

Путники тоскуют в бездорожьи,

Я качаюсь молча на степи.
Друг до друга молвят дети Божьи: –
«Трудно жить. А ты, брат, потерпи».

На степях безрадостно расту я.

Дуя, ветер свищет: «Не неволь!»
Солончак мерцает, зло колдуя,
Земь; но сушь, и выцветает соль.

Слышала я слово от шайтана,

Будто я в расцвете хороша.
Пчелы не со мною утром рано,
Меду я не выдыхну, дыша.

Слышала я клич: «Сарынь на кичку!»

Хохот. Гик. Ватаги буйной гул.
Видела, как птичку-невеличку
Беркут, хан орлов, скогтив, сглонул.

А потом, с гортанным зычным словом,

Половчанин беркута убил,
И стрелу пером тем беркутовым
Оперил к разгрому Русских сил.

И погнали связанных в неволю,

Спотыкались в путах мал и стар.
И росла по Дикому я Полю,
Через степь смотрела на пожар.

Что вчера? Что завтра? Я не знаю.

В сор один все мысли сплетены.
Я во сне, без меры и без краю,
Вопли пытки в рокоте зурны.

Чуть Луна ущербленной горбушкой

Глянет, – Сатанинский кончен пир.
Где-то лес. Весна с лесной опушкой.
Степь и крышка неба – весь мой мир.

Конь проскачет. Ржанье пронесется.

Вьется, бьется, к листьям жмется пыль.
Как же Божьим деревом зовется
То же, что зовется чернобыль?

Путника хочу предостеречь я: –

Божий ратник, шествуй в мир святынь.
В горьком – крепь. И крепость есть злоречья.
Но меня не трогай. Я полынь.

Русь