Том 4. Сумерки божков

— Этакое же у вас, сударыня вы моя, матримониальное настроение ума![204] — загрохотал он, поспешно надевая обычную свою грубую маску закулисного весельчака. — Хо-хо-хо-хо! Соскучились, видно, в девицах-то век вековать? О женихах мечтаете? Хо-хо-хо-хо! Нет-с, не на таковского напали! Совета, чтобы замуж выходить, вы от меня никогда не дождетесь. Злейший враг этой глупости, чтобы артистка выходила замуж. Я, знаете, на этот счет — фанатик, ревнивец. По-моему, одно из двух: либо рождать типы, либо рожать детей. Хо-хо-хо-хо!

— Я с вами совершенно одних взглядов, — одобрила Наседкина, опять уводя глаза за «баррикады».

Мешканов отметил: «Вот у тебя какая манера слушать, — уши насторожила, а глаза спрятала! Тэк-с. Запомним. Точь-в-точь наш хитроумный Улисс, Захар Венедиктович Кереметев, когда собирается кому-нибудь свинью подложить… Самая жандармская ухватка! Эге, душенька! Да ты и за светом села: я-то пред тобой сияю, весь в свету, как апельсин под солнцем Сицилии, а ты — темная… Ловко!.. Точно следователь по особо важным делам… Шельма! И — умеешь дуру из себя ломать… опасная шельма!»

А Наседкина — методически и учительно — словно по печатной книжке — вычитывала:

— Я считаю святые обязанности жены и матери слишком серьезными, чтобы подчинять их условиям сцены, и слишком люблю искусство, чтобы пожертвовать сценою для семьи.

— Сто семьдесят седьмой номер, — неожиданно заметил Мешканов.

— То есть?!

— А видите ли: у меня имеется книжка такая, — дневник не дневник, мемуары не мемуары — так, нотатки, куда я записываю на память разные эпизоды бытия моего… знаете, фактики, анекдотики… всякие закулисные слова… Хо-хо-хо-хо! Как же-с! Десятый год как это пристрастие взял и в некотором роде в Пимены-летописцы определился… Так вот-с, фразочку эту вашу — насчет семьи и искусства — я от вас от сто семьдесят седьмой слышу. До вас уже сто семьдесят шесть дебютанток мне ее говорили… как штампованную-с![205]

На пухлом лице г-жи Наседкиной не изобразилось ничего. Мешканов продолжал:

— Я вам советовал псевдоним себе выбрать, а не замуж. Помилуйте: Наседкина? Что такое Наседкина? Вы успех имели, публике понравились, Андрей Викторович о вас по городу во все трубы трубит, у вас все шансы выйти на стезю примадонны, и вдруг — Наседкина?! Как можно? Хо-хо-хо-хо! Тамара— г-жа Наседкина! Где гармония? Сплошной диссонанс! Застреваете на неразрешенном септаккорде, сокровище мое… Хо-хо-хо-хо! Мучительно зудит в ухе и раздражает слушателя. Разве Демон, дух эфира, может увлечься девицею Тамарою Наседкиною? Жаме де ма ви! [206] Еще для Марты Шверлейн или для гувернантки в «Пиковой даме» Наседкина — куда ни шло, пожалуй — хо-хо-хо-хо! оно даже стильно! Но для Тамары? Для Татьяны? Для Валентины? Мове жанр [207] и преогромная дыра в поэзии! Вам нужна новая фамилия, непременно нужна…[208]

Но Наседкина, сложа руки на груди и опять-таки успев показать Мешканову, что они у нее — белые и «вкусные», мотала головою и на все его восклицания повторяла спокойно и сонно:

— Ай, нет, нет!.. Ай, нет, нет!

— Ай, да, да! — передразнивал ее режиссер, приседая пред нею, как дама. — Ай, да, да!

Она улыбалась, но стояла на своем:

— Ай, нет, нет!

— Ай, да, да! — упорствовал Мешканов. — Вы, ангел сверхъестественный, может быть, того, — придумать громкой фамилии не умеете? фантазия не богата? а? Так я, розан вы мой центифольный [209], обработаю вам это в один секунд… Хо-хо-хо-хо!.. Двадцать годов сим рукомеслом промышляю. Прославлен за изобретательность, — хо-хо-хо-хо! По всем театрам России рассыпаны мои крестницы и крестники. Даровая коммерция и не будет вам стоить ни копейки. У меня псевдонимы, можно сказать, рассованы по всем карманам. Позвольте! Да, — вот я вас сейчас, не сходя с места… хо-хо-хо-хо!

Он сунул руку в жилетный карман, вынул перочинный нож и деловито выпучил молочно-голубые глаза свои на блестящее лезвие.