Том 4. В дни поражений и побед. Дневники

– Э! Одним бунтом больше, одним меньше – не все ли им равно. А что это правда, так я и не сомневаюсь. Например, знаете, у них там для Совнаркома некая госпожа Коллонтай есть. Шикарная, конечно, красавица, бриллианты… меха и все такое прочее. – Он посмотрел искоса на скромно опустившую глаза Лидочку и добавил с раздражением: –Да неужели не слыхали? Ведь об этом все говорят.

– Да, слыхал что-то, – уклончиво ответил Сергей. – Только верно ли это?

– Враки всё! – прислушавшись, заявил толстяк. – Разве всему, что у нас в газеты попадает, верить можно? Всякой дрянью столбцы заполняют, а про то, что нужно, ничего. У меня вон фабрика в Костроме, так хоть бы строчка была, как там и что? Всё на один лад. Всё, пишут, поломано, растащено, камня на камне не осталось. А встретил я недавно человека. «Ничего, – говорит, – все на месте, одно отделение работает даже понемногу».

– Ах, оставьте, Федор Павлович! – возразил ему господин с козлиной бородкой. – Нельзя же все о ваших фабриках. Нужно всесторонне осветить бытие этих бандитов. Это, в конце концов, необходимо для истории.

– Враки! – упрямо повторил тучный господин. – А если не враки, то и у нас не лучше. Декрета не издавали, а что кругом господа офицеры делают? Стыдно сказать!

Лидочка вспыхнула и снова потупила глазки, размешивая ложечкой простывший чай.

– Оставь, Федор! – вмешалась хозяйка. – Ты всегда что-нибудь… такое скажешь!

Она неодобрительно покачала головой. Сергей неторопливо грыз сухарь и слушал, как горячо доказывал субъект с козлиной бородкой.

– Нет, нет! Я не согласен, чтобы посягали на мои убеждения, на имущество… Я не могу согласиться… Я протестую, наконец!

– Ну и протестуйте! Сколько вам хочется! Да что толку-то? Это все равно, что кричать во все горло: «Я протестую против землетрясения». У меня вон фабрика! А так-то, впустую…

Хозяйка, заметив, что спор начинает принимать острый характер, снова оборвала разговор:

– Бросьте, господа! Всегда у вас политика. С чего бы ни начали, всё на нее свернете… Лидочка, ты бы сыграла что-нибудь!

Утром, когда Сергей вышел из дому, на переполненных улицах Новороссийска сразу же заметил необычайное оживление. Все бегали, суетились и шумели больше, чем обыкновенно. На лицах было возбуждение. Сергей направился к углу, возле которого толпилась кучка прохожих. Он протискался к забору, и в глаза ему сразу бросилось огромным шрифтом кричащее «Правительственное сообщение»:

КРАСНЫЕ БАНДЫ РАЗБИТЫ НАГОЛОВУ!

ВЧЕРА, 21 ФЕВРАЛЯ, ДОБЛЕСТНЫМИ ЧАСТЯМИ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ ВЗЯТ РОСТОВ

НАСТУПЛЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ…

Тут же стояли два щеголеватых офицера, сразу почувствовавшие себя героями.

– Может, опять как в прошлый раз? – усомнился кто-то. – Написать написали, а взять и позабыли?

– Нет, нет! Аэроплан прилетел, скоро будут все подробности.

А один из офицеров сказал небрежно, но авторитетно:

– Теперь покатятся…

«Неужели правда! – думал, уходя, Сергей. – Что бы это значило? Почему наши отступают?»

Однако уже после обеда стало очевидно, что Ростов занят.

Контрреволюция воспрянула духом. По кафешантанам, кабачкам и подвалам тыл сегодня шумно праздновал победу.

Все разменявшие состояния на иностранную валюту ожили, расцвели и замечтали снова.

Со станции Новороссийск загудел и сорвался вперед закованный в железо отдыхавший бронепоезд «На Москву». И его трехцветный флаг впереди паровоза, развеваемый ветром, гордо колыхался.

…А вечером в тот же день, в двух верстах от города, по Сочинскому шоссе зеленые захватили отправляющийся транспорт. Частью перестреляли, частью обезоружили его многочисленную стражу.

Глава 11

Между тем Сергей собирал где мог сведения, решив при первом случае убежать к партизанам. Он ежедневно слышал о том, что их в городе полно, что их переодетые шпионы снуют повсюду по улицам и базарам, всматриваясь и вслушиваясь во все.

– Но где же они прячутся? – как-то спросил он своего собеседника.

– Далеко! – усмехнулся тот. – Видите те сопки? – И он указал на горы, возвышавшиеся недалеко за рабочим поселком. – Так я ручаюсь, что если бы вы – один, конечно, – попробовали подняться туда, то попались бы живо.

– Но почему же не принимают никаких мер? Ну, отряд бы хотя послали.

– Посылали! – И тот безнадежно махнул рукой. – Да что толку! Кругом у них шпионы. Эти, – он указал на окраины, – сами полубандиты. Покрывают, предупреждают. А по горам гоняться удовольствия мало.

Сергей возвращался домой и шел задумавшись. Вдруг он заметил, что очутился посреди большой толпы, запрудившей улицу. Взглянул – впереди солдаты стоят и никого не пропускают. Почти у каждых ворот то же.

Квартал был оцеплен командой от коменданта города. Проверяли документы.

– Всем, всем, господа, предъявлять! Никто не освобождается. Военнослужащие тоже, – услышал он чей-то громкий голос.

– Константин Николаевич! – И кто-то тронул Сергея за рукав.

Обернувшись, он увидел госпожу Красовскую.

– Как хорошо, что я вас встретила. Пойдемте вместе, а то я паспорт из дома не захватила.