Том 4

К а л е р и я (запирает дверь). А вы что, под окном будете околачиваться? У вас-то пока еще есть крыша над головой?

С и д о р к и н (почтительно). Спокойной ночи, Калерия Ивановна.

Г о л о с А с и (зовет). Папа! Папа!

К а л е р и я. Спокойной ночи.

Расходятся.

Г о л о с А с и. Папа!

Шагают д р у ж и н н и к и.

Здесь снова проходит молодежь с гитарой и песней. Гитара звучит мягко. Поют вполголоса о своем, молодом, занимающем их в эту теплую июньскую ночь.

5

На следующий день.

К а л е р и я вернулась из больницы и входит в свою квартиру. Огляделась, потушила электричество. Удостоверилась, что вязаная кофта на месте.

Квартира Калерии - четвертая часть стандартного коттеджа; состоит из комнаты, кухоньки и сеней.

Калерия устала, и радикулит продолжает ее мучить. О л е с о в спит, лежа на тахте, рука свесилась.

К а л е р и я (ворчливо). Эй, гражданин хороший! Вставать не пора ли? Давай-давай, подымайся, выспался. Олесов! А Олесов! (Подняла его руку, послушала пульс.) Вставай, голубчик, вставай, надо и честь знать, хозяйка пришла. Хозяйка, конечно, идиотка, каких поискать, но и ей отдохнуть не мешает. (Достает из сумки покупки, в том числе четвертинку водки, ставит чайник на керогаз, заглянула в кастрюли.) И ничего не поел, бедняга. Придется тебя покормить. Бедняга ты, бедняга, глупый ты, глупый человек! Что это ты с собой делаешь? Смотреть на тебя тошно. (Долго смотрит на Олесова. Закурила папиросу.) Очень миленько: вы будете нежиться, а мне куда деваться? Олесов! Олесов! (Повысив голос.) Товарищ Олесов, вставайте, водка на столе!

О л е с о в (просыпается). Где я?

К а л е р и я. Образец четкого рефлекса.

О л е с о в (видит ее). Это больница?

К а л е р и я. Это моя квартира. Вы тут ночевали. Вы тут ночевали целую ночь и почти целый день. Достаточно, как на ваш взгляд?

О л е с о в. А где Сидоркин?

К а л е р и я. Вот уж чего не знаю. Приходите в себя поскорей, будьте любезны, и давайте попьем чаю и расстанемся, потому что я тоже человек, и плюс к тому с дежурства, и плюс к тому мне нездоровится.

О л е с о в (встает с трудом). Ничего не пойму. Вы Калерия Ивановна?

К а л е р и я. Я Калерия Ивановна.

О л е с о в. Как же я очутился... Совершенно не помню. (Со стыдом.) Простите меня!

К а л е р и я. Умыться бы вам, а?

О л е с о в. Я, вероятно...

К а л е р и я. Хорошенько - лицо, руки. Зубы вычистите. У вас зубная щетка в чемодане?

О л е с о в. Зубная щетка?..

К а л е р и я. Или хоть так прополощите рот, я вам дам теплой воды, сразу мир покажется светлее. Постойте! Прежде всего примите это. (Наливает ему водки.)

О л е с о в (выпив, благодарно). Вы знаете, что нужно прежде всего. Насмотрелись, наверно, на нашего брата.

К а л е р и я. Насмотрелась наша сестра на вашего брата. Теперь идите мойтесь. Туда.

Олесов уходит в кухню. Калерия готовит чай.

Готовы? Садитесь. Хотите картошки с огурчиком? Котлету хотите?

О л е с о в. Спасибо...

Он отвык от нормальной обстановки, стесняется своего несоответствия этой домашности и чистоте, но горячий чай, еда и спокойствие Калерии бодрят его и успокаивают, и к нему возвращается естественный тон.

К а л е р и я. Знаете, что я вам скажу? Вы не безнадежны. Это я говорю точно, можете не сомневаться. Кто безнадежный, тому край рюмки дай лизнуть, да что лизнуть - только понюхать дай, и он уже готов. А вы выпили рюмку и взбодрились, и больше ничего. Вам много надо, чтобы напиться.

О л е с о в. Не очень много, но порядочно, вы правы.

К а л е р и я. Ну вот. И значит - еще не вечер, как говорится. Вы это учтите.

О л е с о в. Что учесть?

К а л е р и я. Что вы не безнадежны. Вдруг вам когда-нибудь захочется вернуть, что было.

О л е с о в. Что вернуть?

К а л е р и я. То, от чего вы отказались. Чего вы сами себя нелепо и безумно лишили. Я ведь вашу историю знаю, наслышана. Так вот не забывайте - еще не вечер.

О л е с о в. Наслышаны - о чем?

К а л е р и я. Был у вас большой талант, большая будущность...

О л е с о в. А, это. Ерунда, Калерия Ивановна, не было большого таланта, да и маленький был ли.

К а л е р и я. Зачем скромничать? Ваша жена говорила...

О л е с о в. Жена говорила. Она для чего это говорит? Мечтой себя тешит, себя и детей. Как бы могло быть прекрасно, если бы не... Какой человек был бы, если бы не... Она эти волшебные картины рисует себе, и детям, и всем, кто согласен слушать, и ей приятно, и детям приятно, какой у них папа блестящий... хотя бы в далеком прошлом. Во всяком случае дочери приятно, я знаю. Согласитесь, лучше папа в ореоле, хотя бы померкшем, чем папа без ореола. Легче жить. Так я всегда понимал ее ложь. Да и не ложь это, а так, фантазия женская.

К а л е р и я. Вы не были пианистом? Кем же вы были?

О л е с о в. Я был пианистом. Но не первоклассным, как ей рисуется, ни даже второклассным. В общем, величина небольшая. И, поверьте, всегда знал свой шесток. Никогда не претендовал на гениальность.

К а л е р и я. Оттого и запивать стали?

О л е с о в. Отчего?

К а л е р и я. Я такие случаи встречала. Обидится человек, что он не гениальный, - вроде чего-то ему недодано, - и пойдет себя крушить, неизвестно кому назло.