Том 4

Важно - что? Важно работать над собой. Ломоносов работал над собой. Лев Толстой работал над собой. Все великие революционеры работали над собой...

М а т ь. Я по личному опыту знаю, как вредно чересчур мягкий характер иметь. Вон Василий Петрович: золотой ведь был человек! А через мягкость характера водку пить повадился, и на что он теперь похож?

З а б о т к и н (медленно отрываясь от своих мыслей). Какой же это ваш личный опыт, мама? Это Василия Петровича опыт, а не ваш.

М а т ь. Так я же Василия Петровича лично знаю!.. Женичка, слышишь, к водке не приучайся! Которые ребята выпивают - ты от них подальше! Они тебя агитировать начнут, а ты сторонкой, сторонкой! Не приучайся, слышишь?

З а б о т к и н. Да чего б я к ней приучался. Я ее не люблю. Она невкусная.

М а т ь. Дрянь просто, ну ее! Еще, Женя, что хочу сказать. (Подсела к столу.) Есть девчата до того бедовые, и не моргнешь, как женят на себе...

З а б о т к и н. Да ну, мама. Хватит вам.

М а т ь. Верно говорю. Ты еще и не знаешь, какие девчата в больших городах. Какие у них юбочки, какие прически, будь здоров!

Простенькая мелодия звучит ликующе.

И не моргнешь!

З а б о т к и н (встал). Уже, наверно, пора мне двигаться. Можно, я это уложу?

М а т ь. Я сама! (Укладывает в чемодан что напекла и нажарила.)

Чемодан большой, самодельный, снаружи выкрашен в зеленую

краску, внутри оклеен обоями.

И дядя Саша пишет в письме - остереги его, пишет, чтоб он там не женился скоропостижно. Дядя Саша-то женился молоденьким - что вышло хорошего? Ничего не вышло хорошего.

З а б о т к и н. Вы не бойтесь, мама. У меня не так все будет, как у дяди Саши.

М а т ь. Ох, Женичка, до чего же хочу я, чтоб все у тебя было хорошо!

З а б о т к и н. Все, мама, будет хорошо.

М а т ь (гладит его волосы). Чтоб все у тебя было - ну просто как нельзя лучше!

З а б о т к и н. Все так и будет. Как нельзя лучше.

М а т ь. Дай бог. (Утерла глаза.) И не кури, Женя. Очень вредно для здоровья. Смотри-ка, Игнатий Михалыч до чего докурился - порок сердца доктора признали!

З а б о т к и н. Игнатию Михалычу, мама, шестьдесят лет. Там от чего хотите порок сердца мог образоваться, а не только от куренья.

М а т ь. Нет, ты со мной не спорь. Доктора сказали - от куренья.

З а б о т к и н. Все ребята курят, ни у кого порока сердца нет.

М а т ь. Вот все курят, а ты не кури. Вот у них нет порока сердца, а у тебя может быть. До сих пор не курил, и незачем тебе.

З а б о т к и н. Вы, значит, считаете, чего я до сих пор не делал, того и вперед не буду делать, да?

М а т ь. А вот и не делай. Зачем?

Она уложила чемодан. Она так его набила, что вдвоем с Заботкиным они его закрыли еле-еле. Новенькой, чистой веревкой мать обвязала чемодан. Заботкин оделся. На нем стеганая куртка и валенки. Аккуратно застегнулся. Проверил - в кармане ли рукавицы.

М а т ь. А Олю не подождешь?

З а б о т к и н. А чего ждать? Я со всеми вчера простился.

М а т ь. Хотела зайти проститься еще раз. Уж больно хотелось ей...

З а б о т к и н. На что это? И так уж дразнятся - жених и невеста.

М а т ь. Присесть надо, Женя.

З а б о т к и н. Мы ж сидели.

М а т ь. На дорогу полагается.

Присели. Мать поднялась первая.

Ну, в добрый час, Женя! (Обнимает его.) Родной ты мой. Голубчик мой единственный. Ты ж приедешь?

З а б о т к и н. А как же. Как может быть иначе. Конечно, приеду. Как отпуск будет мне, так и приеду.

М а т ь. Когда еще будет тот отпуск... Смотри пиши почаще, обо всем подряд пиши!

З а б о т к и н. Спасибо вам, мама, за все! И вы пишите тоже! Будьте здоровы!

Целуются.

М а т ь (в слезах). В добрый час! В добрый час! Счастливо тебе.

Заботкин поднял чемодан, взвесил в руке, богатырски вскинул на плечо.

Тяжело?

З а б о т к и н. Что вы! Совсем легонький.

Он вышел на крыльцо. Мать за ним, набросив платок. За метелью проклюнулась заря, розово окрашены дымки и снег на крышах.

М а т ь (плача, кричит Заботкину вслед). В баню ходи каждую неделю! (Постояла, вспомнила.) И в парикмахерскую!

Заботкин оглянулся в последний раз. Помахал рукой и исчез за поворотом улицы. Мать вернулась в дом. Всхлипывая, принялась за уборку. На табуретке брошена старая ковбойка мать взяла ее, прижала к лицу. Стук в окно. Это О л я.

О л я (прильнув к стеклу). Тетя Нюра! Тетя Нюра! Уехал?

М а т ь (в форточку). Уехал, Олюшка.

О л я. Ой! Давно?

М а т ь. Да нет, вот только что.

О л я. Его кто повез?

М а т ь. Никто. Попутную будет ловить.

О л я. Ой! Догоню, думаете?

М а т ь. Может, и догонишь, если бегом.

О л я. Ой!

Она бежит, вскидывая ноги в валенках. Беспечная, резвая девочка. Улица ушла. Открылись снежные поля. За метелью шагает Заботкин с чемоданом на плече. В такт его шагам звучат его мысли - или он к своим мыслям пригоняет шаг.

М ы с л и З а б о т к и н а. Все будет очень хорошо! Все будет замечательно! Все будет первый сорт!

Г о л о с О л и (зовет издалека). Женя! Женя-а-а-а!