Том 5. Багровый остров

...объявит вам мой приказ! (Дрогнув.) Да ниспошлет нам всем Господь силы и разум одолеть и переживать русское лихолетие. Всех и каждого предупреждаю, что иной земли, кроме Крыма, у нас нет.

Поворачивается и, сопровождаемый конвоем и Африканом, исчезает. Пробежали три зеленых глаза фонарей. Свисток. Пробежали окна салонов. Все пропало.

Хлудов (вскрыл конверт. Прочитал. Оскалился). Летчика мне!

Летчик, запакованный, как эскимос, обледенелый, появился.

Полетите к генералу Барбовичу, на Карпову балку, спуститесь, передадите приказ — от неприятеля оторваться, рысью идти на Ялту и грузиться на суда!

По ставке проносится шелест, за ним могильная тишина.

Летчик. Слушаю, ваше превосходительство! (Исчез.)

Хлудов (ставке). Ординарца к генералу Кутепову: мгновенно оторваться и форсированно идти в Севастополь, Фостикову с кубанцами в Феодосию, Калинину с донцами в Керчь, Чарноту вернуть в Севастополь! Ставку свернуть и в Севастополь! Я сдаю Крым!

Шелест «...аминь, аминь... Повторение Новороссийска. Хватило бы судов...» Мгновенно сворачиваются карты, начинают исчезать телефоны. Поднялась суета на заднем плане. Пришел какой-то поезд, где-то посыпались стекла.

Голован (появился). Составы зажжены!

Хлудов (спокойно). Почему шум?

Голован. Солдаты стали громить севастопольский эшелон. Даны залпы.

Дверь на перрон то открывается, то закрывается, порядку больше нет. Возле Хлудова постепенно тающая кучка штабных. Дверь распахивается, появляется Серафима в бурке, за нею остервенившийся от ужаса Голубков, за ним Крапилин. Голубков старается оттащить Серафиму за руки.

Голубков. Серафима Владимировна, опомнитесь! Это бред, безумие! Тифозная женщина!

Крапилин. Так точно, тифозная!

Серафима (сухо и звонко). Кто здесь Роман Хлудов?

При этом нелепом вопросе возникает тишина.

Хлудов. Ничего, пропустите! Хлудов — это я!

Голубков. Не слушайте ее, она больна!

Серафима. Из Петербурга бежим. Все бежим, да бежим! Куда? К Хлудову под крыло! Все снится: Хлудов... (Улыбается.) Вот и удостоилась лицезреть. Дорога и, куда ни хватит глаз человеческий, все мешки да мешки!

Тишина.

Зверюга, шакал!

Голубков (отчаянно). У нее тиф. Из эшелона! С Таганаша мы!

Хлудов звонит. Появляются Тихий и Гаджубаев. Гаджубаев в черкеске.

Серафима. Ну что же? Они идут! С Арабатской Стрелы, и всех передушат.

В группе штабных шорох: «А-а... агентша!»

Голубков. Что вы! Она — жена товарища министра Корзухина! Это бред! В эшелоне заболела. Мы с дивизией генерала Чарноты пришли! Она не отдает себе отчета в том, что говорит!

Хлудов. Это хорошо, что не отдает отчета. Когда у нас, отдавая отчет, говорят, ни слова правды не добьешься.

Голубков. Она — Корзухина!

Хлудов. Стоп, стоп, стоп! Корзухина? (Тихому.) Если только он не успел уехать, дать мне его сюда. Пушной товар? И если только не посторонняя, а действительно жена, Корзухина повесить! На мою ответственность! Благочестивый случай!

Тихий делает знак Гаджубаеву, и тот исчезает.

Пушной товар! Пушной товар!

Тихий (мягко Серафиме). Как ваше имя и отчество?

Голубков. Серафима Владимировна... Серафима...

Боковая дверь раскрывается, и Гаджубаев вводит Корзухина. Тот смертельно бледен, чует беду. Корзухин, увидев Серафиму, вздрагивает, озирается.

Вот он — он! Слава богу! Парамон Ильич! Он выехал навстречу! Наконец-то!

Хлудов. Эта женщина...

Тихий (тихо). Виноват, ваше превосходительство, разрешите мне. (Ласково, Корзухину.) Ваша супруга Серафима Владимировна приехала к вам из Петербурга.

Корзухин (поворачивается, смотрит Хлудову в глаза, учуял). Никакой Серафимы Владимировны не знаю. Эту женщину вижу впервые в жизни. Никого из Петербурга не жду! Это шантаж!

Серафима (поглядев на него смутно). Да, в первый раз вижу эту гадину!

Голубков (отчаянно). Парамон Ильич, что вы делаете?! Это смерть!

Хлудов. Искренний человек? А? Пушной товар! (Шипя.) Вон!

Корзухин исчезает.

Голубков. Умоляю вас допросить нас.

Хлудов (Тихому). Взять обоих, допросить, допросить!

Тихий. Заберу в Севастополь! Сейчас уезжаю.

Гаджубаев берет Серафиму под руку.

Голубков. Вы же интеллигентные люди!

Серафима (кладя голову на плечо Голубкову, бормочет). Вот один человек нашелся, в дороге. Ну что ж...

Серафиму и Голубкова увлекают.

Ах, Крапилин, красноречивый человек. Что же ты-то не заступишься? И ты отречешься?

Серафиму и Голубкова увлекают бесследно.