Том 5. Дар земли

Грохот упавшего стула заставил их вздрогнуть: неловко поднявшись, уходил Ярулла Низамович: слезы досады и гнева навернулись у него, а он не хотел показать своей слабости.

Встала и Дина Ивановна, посмотрела вопросительно: лицо ее выражало настороженность, хотя она была уверена в моральной стойкости дочери.

Та действительно уже опомнилась, застыдилась кажущейся легкости примирения.

— Я пришла за тобой, — обратилась она к матери. — Алеша ждет нас в кабинете Семена Семеновича. Он привез модель газового холодильника. Изумительно по простоте и дешевизне! Холодоагентом служит пропан. Летом температуру в камере можно снижать до тридцати трех градусов. Алеша опыты проводил сам, а идею подарил нашей заводской молодежи. Так он щедр потому, что богат душой. — И словно желая выместить на Ахмадше похвалой мужу свою боль, Надя смягчилась, сказала почти ласково: — Прощайте, товарищ Низамов. Оказывается, вы можете показать характер в присутствии своего грозного папы!

Когда Надя вошла следом за матерью в кабинет Тризны, Алексей говорил по телефону, а Семен Семенович с неестественно важным видом стоял возле него.

Телефонная трубка сливалась с блестящими черными волосами Алексея, крупная рука его словно застыла над сдвинувшимся манжетом, — по всему чувствовалось, что он не только думать забыл о привезенной модели холодильника, но даже о молодой жене, потому и не взглянул на вошедших.

— Да, да! — посверкивая глазами, кивал он далекому собеседнику. — Я слушаю. Да, да! — И вдруг, прорвавшись, крикнул: — Врут они! Ничего подобного! — И снова замолчал, стиснув трубку.

Тризна продолжал стоять в неловкой позе возле своего кресла, захваченный врасплох важностью момента. Дина Ивановна неслышно присела к столу и уставилась на Груздева ожидающе расширенными глазами.

Надя тоже осторожно потянула к себе стул.

«Что-то тут интересное происходит!» — все еще взбудораженная, подумала она, притрагиваясь ладонями к своим лихорадочно горевшим щекам. Груздеву нередко приходилось вести при ней разговоры по телефону с руководящими товарищами, известными всей стране. Он и огорчался и радовался, но в таком приподнятом настроении Надя еще ни разу не видела его у аппарата. «Будто к награде его представили!»

— Приложим все старание! Будем ждать. Хорошо, большое спасибо! — говорил он, положил трубку и торжественно объявил: — Драчка продолжается!

— Только-то! — Надя засмеялась. — Я думала, тебе полцарства пообещали.

— Да это и стоит полцарства! Вон какая поддержка у нас будет… Звонил заместитель председателя Совета Министров Союза! Обещал сам приехать на завод. Вот замечательно! — Груздев весело стукнул по столу кулаком, сцепив пальцы, широко облокотился, победоносно глядя на всех сияющими глазами. — Ну-ка, что теперь запоют Петр Георгиевич и его дружки из нефтяного отдела Госплана?!

— Это отклик на ваше с Барковым заявление? — с живейшим сочувствием спросила Дина Ивановна.

— Тут и наше заявление, и обращение обкома, и письма членов экспертной комиссии. Как же так? Тридцать лучших специалистов рассматривали вопрос — и все перечеркнуто карандашом бюрократа Карягина! Теперь надо катить обратно в Камск и хорошо подготовиться, чтобы наглядно показать, что у нас есть сегодня и чем мы будем располагать завтра.

— Значит, поездка в Казань откладывается? — спросила Надя, странно задетая тем, что Алексей не обращает внимания на ее, наверное, необычный сейчас вид.

«А ведь он в работе может совсем забыть обо мне, — мелькнуло у нее почти веселое опасение. — Пройдет время, стану я для него привычно обыденной, и — прости, милая женушка! — будет он по двадцать часов в сутки пропадать на заводе».

23

У выхода из конторы управления Ахмадша долго не мог разминуться с каким-то гражданином, пока тот, рассмеявшись, не прислонился к косяку двери, на остановке сел не в тот автобус и оказался у автовокзала, откуда рабочие уезжали на вахту. Только что прошумел холодный осенний ливень, но еще дождило, и небо было затянуто низкими темными тучами.

Мокрые автобусы, неуклюже разворачиваясь, подкатывали к вокзальной стоянке, где кипела обычная толчея. Грузовики и спецмашины мчались мимо по шоссе, расплескивая серые лужи. В город. Из города…

Тут Ахмадшу охватила такая тоска, что впору было бы сунуться прямо в брызги, летевшие из-под тяжелых колес, бешено вращавшихся по асфальту.

Надя с гордостью говорила о своем муже: она влюблена в завод, а Груздев там владычествует. Ее привлекают его горение в работе, талантливость изобретателя, доброго и щедрого к людям. По сравнению с ним Ахмадша — ничтожество.

Задание по автоматике, над которым Надя так радостно трудилась, тоже осуществление идей Груздева: ведь это он вдохновлял агрономов и инженеров, создавших такие замечательные заводские теплицы. Во всем Груздев. Везде Груздев! С ума можно сойти!