Том 5. История моего современника. Книги 3 и 4

…того наводнения, которое в наши дни унесло трон Романовых. — В первоначальной редакции было такое объяснение: «Я должен еще сказать об одном слушателе, а именно о моем современнике. Я чувствовал, что здесь в далекой курной избе Березовских починков происходит именно то, о чем и я, и большинство моего поколения мечтало: просто, естественно, без конспирации тихо разрушалось суеверное преклонение перед той властью, которую мы ненавидели. Но вместе я чувствовал также, что исходные точки у нас различные. Эти земельные рассказы казались мне невежественными и детски наивными. Я плохо тогда разбирался в них, но чувствовал, что на этом миросозерцании трудно поставить основы какого-то бы ни было нормального строя. Во всяком случае против самодержавия подымалось какое-то широкое народное представление о земле и владении ею. И самодержавие не находило другого ответа, кроме тюрем и этапов. И мое впечатление было смутно. В нем была и некоторая нежность к этим взрослым детям, воюющим с несуществующими министрами Финляндцевыми, и злорадство по адресу самодержавия, и смутное еще представление о какой-то все-таки сказывающейся «народной правде» (ГБЛ. Ф. 135. I. Оп. 3. Ед. хр. 48. Л. 10–10 об.).

Эвелина Людвиговна Улановская (1860–1915) — в 1879 г. была арестована за участие в студенческой вечеринке и выслана сначала в Олонецкую, а затем в Вятскую губернию. В 1883 г. жила в Харькове, где входила в народовольческую группу. В 1887 г. вновь была сослана в Иркутскую губернию, а затем в Якутию, где жила до 1906 г. См.: Буня М. И. Короленко в Удмуртии. С. 63–72.

Вы кощунствуете, называя этих людей народом… — В первоначальной редакции этой главы Короленко так комментировал эту фразу: «Еще не очень давно я сам держался того же взгляда на какой-то отвлеченный народ, которого мы, революционно настроенная интеллигенция» отстаиваем не только интересы, но которого невысказанные мнения совпадают с нашими лучшими чаяниями. Теперь близкие общения с жителями глазовской слободки — и потом с починковцами — сильно расшатали эту веру. Я чувствовал, конечно, что ни починковцы, ни те жители Пудожского уезда, которые тащили лямкой лодку с ссыльными, не исчерпывают представления обо всем русском народе, но я уже чувствовал, что наши представления обманчивы и что огромное большинство народа еще слепо подчиняется приказам и готово тянуть какую угодно лямку» (ГБЛ. Ф. 135. I. Оп. 3. Ед. хр. 38. Л. 18).

…отказал мне в законном пособии… — Административно ссыльным из дворян полагалось пособие 6 руб. в месяц, ссыльным других сословий — 3 руб.

…Решетников писал своих подлиповцев с нынешних моих соседей. — Имеется в виду повесть Ф. М. Решетникова «Подлиповцы» (1864). Об этом же сообщал Короленко своему брату Иллариону 23 ноября 1879 г.: «Здесь, брат, все непосредственные, брюховые, животные интересы. Народ с задатками, это правда. Но пока ни малейших запросов нравственного или умственного свойства и просто даже удивительное отсутствие восприимчивости к подобного рода вопросам. Здесь, более чем где-либо, видно огромное влияние условий среды на самое их возникновение, влияние собственного практического интереса на восприимчивость к религиозным и другим теориям. Здесь же — застой почти полный… Потребности невелики и удовлетворяются почти вполне, новым потребностям возникать неоткуда (сообщение с остальным миром плохо). Земли достаточно; подати уплочены, начальство почти не заглядывает, кроме, конечно, урядника. Ну, и живут себе. Летом работа, страда, зимой работы по дому, — а то, что деется на остальном белом свете, ни одной сторонкой не касается нас. Ну, мы и относимся ко всему этому, как к рассказам о белой Арапии. Какие тут секты! Тут, брат, ни искания новой веры нет, ни приверженности к старой. Так, рутина, терпимость, конечно, истекающая из равнодушного индифферентизма» (Поли. поем. собр. Т. 50. С. 48).