Том 5. Мы — на острове Сальткрока

Хорошо, что Мадикен позаботилась с вечера аккуратно сложить одежду на стуле, который стоит возле ее кровати. С бельем она быстро управилась, надела штанишки, лифчик. Потом Мадикен пришлось поволноваться — второй чулок, как нарочно, куда-то запропастился. Мадикен лихорадочно ищет пропажу — правда, ведь неудобно получится, если она явится в одном чулке перед прапрадедушкой Аббе Нильссона, это перед настоящим-то графом! В конце концов чулок отыскивается под стулом рядом с ботинками. Не шуточное дело — зашнуровать ботинки в потемках, но Мадикен кое-как справилась и со шнурками. Теперь остается надеть платье и длинную шерстяную кофту, в которой она играет в саду.

Мадикен стискивает зубы — предстоит самое трудное. Надо открыть дверь, на цыпочках пройти через сени к оконцу, которое выходит на крышу веранды, и ни разу не зашуметь, чтобы не заметили мама и папа. Они еще сидят внизу в гостиной. Сквозь закрытую дверь детской доносятся их приглушенные голоса.

Мадикен благополучно добралась до окошка, никого не потревожив. Она дернула раму, и та открылась с ужасающим грохотом. В гостиной смолк разговор, и Мадикен замерла, трепеща от страха, — что-то сейчас будет?..

Однако все спокойно. Просто мама села за пианино и стала играть. Из-под ее пальцев полилась тихая, ласковая мелодия. Выкарабкиваясь на крышу, Мадикен слышит позади негромкие звуки музыки. На миг у нее защемило в груди. Все, что давало покой и чувство надежности, оставлено позади, а впереди — тьма и ночные страхи.

На дворе стоит ноябрь, холодный и темный вечер. Мадикен не ожидала, что будет так жутко. В деревьях гудит ветер. Они давно облетели, и вместо шелеста листвы слышен сухой стук оголенных ветвей, как будто деревьям тоже страшно.

Мадикен пришла под окно, за которым живет Аббе. Из темноты хорошо видна освещенная кухня, там собрались Аббе, его мама и папа. Мадикен смотрит, и ей тоже хочется к свету и теплу, но Аббе велел ей прийти под окно и прокричать по-совиному. Мадикен послушно выполняет наказ и принимается ухать, как сова. Совиный крик получается таким жутким, что Мадикен сама себя испугалась, а тетя Нильссон даже подскочила на стуле. Аббе тоже оживился. Он срывается с места и надевает кепку. Вот он уже у дверей. Мадикен видит его в тусклом свете керосиновой лампы. Для графа он одет довольно-таки неказисто — штаны с заплатками на коленях, и куртка висит, как на вешалке. И весь он какой-то щупловатенький. На взгляд Мадикен, графу полагается быть потолще и не таким патлатым. Но раз она не знакома с другими графами, то не может судить наверняка. Волосы у Аббе как растрепанная метелка, неприбранные вихры торчат во все стороны из-под кепки. Однако он самодовольно ухмыляется и, как видно, думает про себя, что он вылитый граф.

Разглядев Мадикен в темноте под яблонями, он деловито устремляется ей навстречу.

— Порядок! — говорит он. — Сейчас узнаем, надули мы дедушку или нет и поверил ли он, что сейчас уже двенадцать часов.

— Порядок! — говорит Мадикен, а сама дрожит мелкой дрожью. — А ты завел будильник?

— Спрашиваешь! Неужели же нет! Я завел звонок, чтобы старик не проспал. А то он ведь не привык просыпаться в это время.

Пивоварня Нильссонов находится в дальнем конце сада, почти у самой реки. Туда ведет утоптанная тропинка. Аббе захватил с собой фонарик, чтобы Мадикен не налетела в темноте на дерево и не набила себе шишек о замшелые стволы старых яблонь.

Вот какой Аббе внимательный и предусмотрительный!

— Можно, я возьму тебя за руку? — говорит Мадикен. — Так мне будет лучше видно.

— Давай, — говорит Аббе. — Чудачка ты, Мадикен!

Он берет протянутую ладошку, ладошка холодная и дрожит.

— Но только, когда появится прапрадедушка, я тебя отпущу, — говорит Аббе. — А то старику не понравится, что я якшаюсь с людишками, в которых течет не графская кровь.

Впереди зачернела мрачная стена пивоварни — сразу видно, что там водятся привидения. И тишина кругом такая, что поневоле станет страшно. Неужели это — та самая приветливая сараюшка, где бывает так весело и шумно, когда тетушка Нильссон затевает большую стирку. В чане булькает вода, гулко шлепаются в него мокрые простыни, гремит в руках тетушки Нильссон стиральный валёк, туман стоит такой, что среди ушатов и корыт недолго и заблудиться — Мадикен и Лисабет еле различают друг друга в клубах пара. В пивоварне так здорово, что просто одно удовольствие! А лучше всего там на чердаке — кричи, носись, скачи сколько душе угодно, можно играть в жмурки и прятки. На чердаке под стрехой живут совы. Они не любят беготни и крика. Когда Мадикен и Лисабет разыграются, птицы вылетают в окно и не возвращаются, пока не уйдут девочки. Может быть, и привидение поступает, как совы. Может быть, граф тоже улетал в окно, когда Мадикен с Лисабет поднимали возню на чердаке? Сейчас-то тихо, и он, наверно, засел в темноте вместе с совами… сидит там и поджидает.

Мадикен крепко вцепилась в руку Аббе. Ей страшно, и он это почувствовал. Аббе гасит фонарик, берется за огромный ключ, чтобы отомкнуть тугой замок, и оборачивается к Мадикен.