Том 5. Мы — на острове Сальткрока

И вдруг наступила весна. Повсюду среди берез просунулись пушистенькие ростки фиалок. Мадикен и Лисабет каждый день ползают на коленках, чтобы увидеть, насколько они уже выросли. В птичьих домиках, которые папа навешал по всему саду, поселились скворцы, и по утрам Мадикен и Лисабет просыпаются под пение птиц. Вода в реке поднялась и затопила мостки. Девочек даже близко не подпускают к реке. Пока туда нельзя, Мадикен и Лисабет играют в «классики» на садовых дорожках и в «школу мячиков» возле сарая.

Но Мадикен так занята, что ей некогда все время прыгать и играть в мячик, ей задают очень много уроков, и после школы приходится подолгу читать, писать, решать примеры. Иногда она занимается целый час. Мадикен это кажется чересчур — обидно тратить зря столько времени на уроки. Читать вслух она умеет так хорошо, что одно удовольствие ее послушать. Зато с правописанием дело обстоит похуже, а уж с арифметикой — из рук вон плохо.

Иногда Мадикен учит уроки у Альвы на кухне. А Лисабет усаживается в дровяном чулане и играет, как будто она Альва и ей надо чистить рыбу. Она берет полешко и скребет по нему кухонным ножом, вокруг сыплются кусочки коры, а Лисабет ворчит себе под нос, что чешуя больно крепкая, совсем как, бывает, ворчит и Альва.

Лисабет может всласть веселиться, и она жалеет бедную Мадикен, которая замучилась, подолгу просиживая над примерами. Видать, арифметика — очень трудная наука. Папа старается подтянуть свою первоклассницу и занимается с ней устным счетом. И Лисабет, беря пример с папы, тоже придумывает для Мадикен задачки поинтереснее.

— Мадикен! — говорит Лисабет из чулана. — Сосчитай-ка: всего было десять мальчиков, а одному сделали операцию. Сколько тогда останется мальчиков?

Вместо благодарности за такую помощь Мадикен только фыркает на задачку, которую придумала Лисабет:

— Ой, отстань! Не видишь, что ли, что я решаю примеры!

Но Альва хохочет. Ей нравится, как Лисабет учит свою старшую сестру арифметике. Альва и сама задает ей задачки.

— Смотри-ка, вот если я снесу на диван семнадцать яиц, а потом пяток возьму… — начинает Альва, но Мадикен начинает хохотать во все горло:

— Ха-ха-ха! Разве ты умеешь нести яйца, Альва? Зачем же мы их тогда покупаем в Аппелькюллене?

Лисабет тоже захлебывается от смеха:

— Ха-ха-ха! Альва несет яйца! Нам не надо больше покупать яйца в Аппелькюллене! Ой, не могу, пойду расскажу маме!

Девочки еще долго дразнятся, упрашивая Альву снести побольше яиц, потому что скоро уже будет Пасха.

Альва больше не пытается придумывать задачки для Мадикен.

Зато она проверяет у Мадикен Закон Божий. Этот предмет хорошо дается Мадикен. От Линус Иды Мадикен уже знает так много из Библии, что в школе ее часто хвалят.

И все-таки Линус Ида, по-видимому, не все еще рассказала. Однажды перед самой Пасхой Мадикен пришла из школы вся зареванная и сразу бросилась маме на шею.

— Мамочка, — рыдает она, — если бы ты знала, какую подлость они сделали с Иосифом!

Не сразу мама поняла, что речь идет о библейском Иосифе[29]. Мадикен так рыдала, что еле могла говорить:

— Ты только подумай, бывают же такие скверные люди, как братья Иосифа! Ты только подумай, они родного брата бросили в колодец и продали в рабство, а сами пошли домой и сказали бедному папе, что Иосифа сожрали дикие звери!

— Но ведь потом для Иосифа все кончилось хорошо, — утешает мама Мадикен. — И с папой он снова встретился. Ты же знаешь, как это было?

Мадикен знает, но никак не может утешиться. Целый день до самого вечера она прогоревала об Иосифе, и только на ночь глядя немного успокоилась и, перед сном, когда они с Лисабет лежали в постели, рассказала ей, как это было.

— Представляешь себе, Лисабет… представляешь себе, чтобы родного брата взять и продать в рабство!

— А что такое рабство? — спрашивает Лисабет.

— В рабстве человек все время только работает, и работает, и работает, и тогда он называется — раб.

— Значит, наш папа тоже раб? — догадывается Лисабет.

— Да нет же! Никакой он не раб!

— А вот и да! Он же все время работает, работает, работает, — говорит Лисабет.

— Да ну тебя! Ничего ты не понимаешь, — говорит Мадикен. — Рабов бьют кнутом. Когда они перестанут работать, их сразу бьют.

— Хочешь, я попрошу в Аппелькюллене кнут и немножечко побью папу, так, чтобы совсем не больно? Тогда он тоже будет рабом, — говорит Лисабет. Ей рабство показалось очень интересной штукой. С тем она и уснула.

А Мадикен еще долго не спала и все думала об Иосифе — как родные братья продали его в рабство.