Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

Государственной религией империи было христианство. Еще в 313 году император Константин объявил христианство равноправным с язычеством, а потом и сам принял крещение; преемник Константина Констанций (337–361) начал прямое наступление на язычество, запретив жертвоприношения богам и закрывая древние храмы. Это вызвало языческую реакцию — возврат к традиционным культам в недолгое правление Юлиана (361–363), прозванного христианами Отступником, а язычниками — Восстановителем (сыном этого языческого героя объявляет себя в «Алтаре Победы» Юлианий). Затем все повторилось сначала: новый император Валентиниан I (364–375) восстановил равноправие христианства с язычеством, а его преемники — на Западе его сыновья Грациан и Валентиниан II (383–392), опекаемые энергичным миланским епископом Амбросием, на Востоке же упомянутый Феодосий — вновь начали наступление на язычество, запрещая культы, закрывая и громя храмы. За этим, естественно, последовали новые попытки языческой реакции, но уже робкие и безнадежные: первой такой попыткой было дело об алтаре Победы (383), второй — выступление Арбогаста и Евгения (392–394); первая попытка была пресечена решительным сопротивлением Амбросия, вторая — военными действиями Феодосия. Делу об алтаре Победы посвящен первый роман брюсовской дилогии, выступлению Евгения — второй роман.

Следует помнить, что само христианство в это время еще не пришло к внутреннему единству. Господствующей ортодоксальной церкви (в лице, например, Амбросия) приходилось усиленно бороться, с одной стороны, против рационалистического течения в христианстве — так называемого арианства, и с другой стороны, против разнообразных мистических сект, часто проповедовавших скорый конец света и царство божие на земле (то есть социальную революцию в религиозном осмыслении). Об арианстве в романах упоминается лишь мимоходом: Юния и его друзей мало интересуют споры в недрах новой религии. Зато революционно-мистические «ереси» заняли видное место в романе через сюжетную линию Юния — Реи.

Господство христианства в IV веке еще не успело заглушить языческой основы античной культуры. Образование в христианской империи продолжало распространяться через сеть грамматических и реторских школ, и в основе его лежали память о древней истории, традиции древней литературы и арсенал древней мифологии.

История в представлении римлян IV века — это исключительно римская история: из греческой истории они лишь раз-другой вспоминают хрестоматийные образы героев греко-персидских войн Фемистокла и Леонида. Из римской истории современники Юния хорошо помнят события последнего столетия — Константина, Юлиана, Валентиниана: «обновитель Рима» Диоклециан (284–305) для них уже довольно далекое прошлое; предшествующий этому период анархии III века (упоминаются императоры Александр Север, Галлиэн, Карин, Аврелиан) для них отдален приблизительно так, как для нас — 1812 год; период расцвета империи при Траяне и Антонинах (II век) — так, как для нас эпоха Петра I и Екатерины II; основание империи Цезарем и Августом (конец I века до н. э. — начало I века н. э.) — так, как для нас избрание Романовых на царство (эти сравнения употреблены самим Брюсовым в его неизданных лекциях «Рим и мир»). А далее в древность простиралась эпоха республики, казавшаяся уже полусказочным временем доблести и героизма; Нума Помпилий (VIII век до н. э.) для Юния только символ мудрости, Лукреция (VI век) — целомудрия, Цинциннат (V век) — простоты, Фабриций (III век) — прямоты, Регул (III век) — стойкости, Брут (I век) — гражданского мужества; и почти одинаковы для него основатель Рима Ромул (VIII век), восстановитель Рима после галльского нашествия Камилл (IV век), спасители Рима от Ганнибаловых карфагенских (пунийских) войн Фабий Кунктатор и Сципион Африкан (III век).

Литература для Юния существует тоже только римская; из греков им цитируются только Гомер и Эсхил да упоминаются понаслышке Сократ, Платон и другие философы. Римских писателей эпохи республики, даже самого Цицерона (I век до н. э.), он тоже вспоминает редко, делая исключение лишь для любовной лирики Катулла и уже полузабытого Кальва. Зато Юний блестяще знает и охотно цитирует классических поэтов эпохи Августа (конца I века до н. э.): Вергилия («великого мантуанца»), Овидия, реже — Горация и Тибулла. Из писателей эпохи империи (I–II века н. э.) отец Юния питает склонность к философским сочинениям Сенеки, сам же Юний предпочитает вспоминать легкомысленные романы Петрония и Апулея да порой — сатиры Ювенала и, как образец изящного слога, письма Плиния Младшего; к громоздким эпическим поэмам Лукана и Силия Италика он равнодушен. В современной литературе единственные почитаемые им авторы — престарелый поэт Авсоний, бывший воспитатель императора Грациана, и прозаик Симмах, автор речей и писем, одно из действующих лиц «Алтаря Победы».