Том 5. Переводы. О переводах и переводчиках

¹

<Бог>Ты меня создал — Ты ли и сокрушишь?
Восставь меня, ибо близок мой конец:
Я к смерти мчусь, смерть мчится ко мне,
А все мои радости — как вчерашний день.

Страшно мне поднять помутившийся взгляд:

Отчаянье за спиной моей, а предо мною — смерть,
В них — ужас, и точит мою слабую плоть
Грех, и груз его — тяга в ад.

Ты один — в выси, и когда хватает сил

Взглянуть в Твою высь, я выпрямляюсь вновь;
Но пытает меня старый лукавый враг,
И ни часа не в силах я быть тем, чем есть.

Окрыли меня благодатью во спасенье от ков

И сталь сердца моего обрати в алмаз.

²

<Плен>По всем статьям я отписан Тебе,
Ибо, Господи, сотворил меня Ты,
Сотворил для Себя, а когда я изгнил насквозь,
Ты кровью Своей откупил Свое же добро.

Я — сын Твой, и отблеск Твой — на мне;

Слуга Твой, которому плачено вперед;
Овца Твоя; образ Твой; и пока я — Твой,
Я — храм Твой, в котором Твой божественный дух.

Почему же на меня посягает враг?

Почему идет на кражу, идет на взлом?
О, встань, поборая за право Творца,
И да не отчаюсь я, вдруг узрев,

Что Ты любишь нас, но не выберешь меня,

А дьявол ненавидит, но не выпустит меня.

³

<Жизнь>О, воротить бы мне в глаза и в грудь
Каждую траченую слезу и вздох,
Чтобы я в святой тревоге сменил
Праздную скорбь на плодную скорбь!

Идолам служа, сколько мук я окупил

Сердцем, сколько ливней излил из глаз!
Страдание было моим грехом,
И вот за страданье я страдаю вновь.

Жаждущий, пропойца, неспящий вор,

Зудный блудодей, щекотливый гордец
Умягчают памятью былых отрад
Наставшее горе; и только мне

Вызволенья нет: безмерная боль —

И причина, и следствие, и грех, и казнь.

⁴

<Душа>Душа моя черная! На тебя встает
Вестник и поборник смерти, недуг.
Ты — как странник, бежавший от вины
И которому нет обратного пути;

Ты — как вор, что рвется вон из тюрьмы,

Пока не прочитан последний приговор;
Но как названа смерть и назначен срок,
Он ищет защиты у тех же стен.

Покайся — и не минет тебя благодать;

Но без благодати — и каянья нет.
О, будь черна, но черна святой тоской
И красна стыдом, как была — грехом;

Или нет: омойся в Христовой крови,

И из красной купели выйдешь бела.

⁵

<Мир>Я — малый мир; и во мне свились
Четыре стихии и ангельский дух;
Но черный грех и его, и их
Предает на смерть в бесконечную ночь.

Вы, открывшие за высью небес

Новые сферы и новый простор,
Влейте мне в очи ваши новые моря,
Чтобы я потопом оплакал мой мир

Или потоком его омыл.

Но нет: его ждет не потоп, а пожар,
А он уже выжжен сквозь похоть и злость
И стал лишь скверней. Отгони же их огни

И сожги меня, Господи, в ревнительном пылу

О Тебе и Твоем доме, — ибо жар сей целит.

⁶

<Грань>Последний акт моей драмы; верста
Последняя странничьего пути;
Тщетной скачки последний прыжок,
Последний вершок; минуты последний миг, —

И расторгнет во мне пожирающая смерть

Душу и плоть, и настанет дальний сон,
А бдящая часть моя узрит тот Лик,
Пред которым и днесь сотрясает меня страх.

И когда душа возлетит в родную высь,

А земная часть в земной воротится дом,
Будь каждому свое: вы, давящие грехи,
Исчадия ада, ниспадите в ад.

Чаю оправдания, избывши зло —

Ибо «нет» говорю я вам: мир, плоть, бес.

⁷

<Суд>По мнимым углам округлой Земли
Трубят ваши трубы, о ангелы, и встают
Из смерти несчетные тьмы и тьмы
Душ, облекаясь в прах своих тел.

Вы, кого пожар и кого потоп,

Голод, годы, горе, война, тиран,
Кого случай скосил и кого закон,
Вы узрите Господа, и смерти вам нет.

Но продли им, Боже, сон, и продли мне плач,

Ибо больше греха на мне, чем на них,
И поздно молить о благодати Твоей
В тот час неземной; научи же меня здесь

Покаянью; и будь на прощенье моем

Твоя, Господи, кровь, как красная печать.

⁸

<Отец>Если праведные души во славе своей
Ангелам равны, то и мой Отец
Видит с небес и блаженствует вдвойне,
Как смело я шагаю над жерлом твоим, ад.

Но если даже им раскрывается наш дух

Лишь косвенными знаками и видима в нас
Наружная явь, а не мгновенная суть, —
Белизну моей правды постигнут ли они?

Они видят: любовник о идоле своем

Источает слезы, богохульник зовет
Господа в свидетели, фарисей
Лицемерно набожничает. О, душа,

Обратись же ко Господу: лишь Ему твоя скорбь

Зрима, — ибо Сам Он вложил ее мне в грудь.

⁹

<Грех>Ядовитый камень, древесный плод
Нас, еще несмертных, бросающий в смерть,
Похотливый козел, завистливый змей —
Все бессудны пред Тобою, а я — судим?

Разум ли мой или воля моя

Делает неравным мой равный грех?
Милость легка, и ею славен Господь;
Почто же на мне Его грозный гнев?

Но кто я, кто, что дерзаю во спор,

Господи, с Тобою? Не Твоя ли кровь
И не слезы ли мои слились, чтобы смыть
Небесною Летою мой черный грех?

«Помни!» — как о долге, Тебе твердят;

А я, как о милости, молю: «Забудь!»

¹⁰

<Смерть>Смерть, не гордись, что тебя зовут
Страшной и мощной: ты не такова.
Те, кого тщеславишься ты попрать,
Бессмертны, жалкая; и бессмертен — я.

Твои подобия, покой и сон,

Источают отрады, а ты — вдвойне;
Все лучшие наши спешат к тебе:
Ты — отдых плоти их и воля душе.

Над тобой — рок и случай, злодей и царь,

Дом твой — отрава, война, болезнь;
Но и мак и наговор усыпят нас верней,
Чем твой удар; так о чем же твоя спесь?

Ненадолго наш сон, а бдение — навек;

Там — не будет смерти: там — смерть тебе, Смерть.

¹¹

<Христос>Плюйте в лицо мое, пронзайте мне бок,
Избичуйте, осмейте, взгвоздите на крест, —
Ибо грех — на мне, грех — на мне, а Он,
Не умевший неправды, умер за меня.

Но и смерти мало для моей вины:

Нечестивее мой грех, чем жидовский грех:
Ими — бесславный единожды, а мной —
Воссиявший во славе повседневно казним.

Дайте надивиться мне чудной Его любви!

Царь лишь милует нас, а Он принял нашу казнь.
Так Иаков облекся в косматый мех, —
Но его в заемный облик влекла корысть;

А Господь облекся в бренную плоть,

Лишь чтоб слабостью подпасть под смертную боль.

¹²

<Тварь>Почему нам, малым, служит всякая тварь?
Почему все стихии мне и жизнь и корм
Расточают вволю? Ведь они меня
И чище, и проще, и святей!

Зачем ты клонишься, незнающий конь?

Зачем так бессмысленно, кабан и бык,
Ваша мнимая слабость дается под удар
Тем, чья вся порода — на один ваш глоток?

Я слабей вас (горе мне!) и хуже вас —

Ибо вы не грешили и страх вам чужд;
Но есть чудо чудеснее, чем то, что нам
Тварная природа покоряет тварь, —

Ибо сам безгрешный и бессмертный Творец

За нас, тварей, нас, врагов Своих, принял смерть.

¹³

<Срок>А вдруг эта ночь — последняя в бытии?
О душа моя! В сердце, где твое жилье,
Выпечатлей образ распятого Христа
И скажи, ужасен ли этот Лик,

Чьи слезные очи источают дивный свет,

Чей лоб в струях крови от терновых ран:
Этот ли язык тебя аду обречет,
Моливший о прощеньи злобе лютых врагов?

Нет, как каждой подруге твердил я встарь,

Идолопоклонствуя земной любви:
«Красота — знак милосердия, мерзость — знак
Бессердечия», — так я ныне Тебе

Твержу: злые силы — и на вид темны,

А где светел Лик — там милостив Дух.

¹⁴

<Борьба>Бей в мое сердце, трехликий Бог!
Этот взлом, вздох, свет, — он вольет мне сил
Восстать над собой и попрать себя,
Чтоб Твой горн, мех, млат вжег мне новую жизнь.

Я — как город, в котором враг,

Я рвусь впустить Тебя, но нет, не могу:
Разум, Твой наместник, был мне оплот;
Но он — в плену, он — неверен, он — слаб.

Я Тебя люблю, я хочу Твоей любви,

Но я отдан в обет Твоему врагу;
Разлучи нас, разорви, разруби нашу связь
И похить меня к Себе, в небесный острог,

Ибо в узах Твоих — свобода моя,

И моя чистота — под насилием Твоим.

¹⁵

<Выкуп>Рвешься ль ты о Господе, как Он — о тебе?
Уясни тогда, душа моя, целебную мысль:
Бог-Дух, кого ангелы небесные поют,
Свой храм утвердил в твоей земной груди;

Бог-Отец, от кого рожден блаженный Сын

(И вечно рождается, ибо начала Им нет),
Снизошел избрать тебя Себе в сыновья,
Сонаследником славе и субботе Своей;

И как обокраденный свое добро

Должен, сыскав, потерять или откупить,
Так Сын Его славы сошел на казнь
Вызволить нас, тварь Свою, из краж Сатаны.

Дивно, что был человек как Бог;

Но пуще — что Бог стал как человек.

¹⁶

<Завет>Отче! долей прав на царствие Твое
Сын Твой делится с малым мной:
Он, совместник Троицы, тройного узла,
Дарит мне победу, поправшую смерть.

Агнец, чья смерть даровала миру жизнь,

Он, закалаемый от начала веков,
Двумя Заветами отписал свое
И Твое наследство Твоим сынам.

Но строг Твой устав, и не молкнет спор:

Посильны ли условия людским трудам?
Пусть и нет, — но кого буквой убил Закон,
Духом воскрешает целящая Благодать.

Твой краткий закон, твой последний завет

Есть рубеж любви; о, да властвует любовь!

¹⁷

<Любовь>С тех пор как та, кого я любил,
Роду и природе отдала последний долг,
И добро мое — в гробу, и душа ее — в раю,
Мой ум вперяется лишь в небесную высь.

Обожает он — ее, а рвется — к Тебе,

Господи, к Тебе как к истоку струй;
И я Тебя нашел, и Ты меня напоил,
Но святая жажда меня плавит вновь и вновь.

Можно ли искать полнейшей любви?

Ты сосватал наши души, все приданое — Твое;
Но Ты боишься, что расточу
Я любовь мою вышним ангелам и святым;

И больше: Ты тревожно и нежно ревнив,

Что Тебя теснят из нас — мир, плоть, бес.

¹⁸

<Церковь>Яви мне, Иисусе, невесту Свою
В свете и блеске! На чужом берегу
Не она ли красна? Не она ли в нищете
Страждет и стонет в Германии и здесь?

Спит тысячу лет и пробуждается в год?

Истинная — и блуждает? Новая — вдруг стара?
Прежде, ныне, после — явлена ли она
На холме? на семи? или вовсе не на холмах?

С нами она? или мы ее должны,

Рыцарски странствуя, доискаться для любви?
Добрый супруг, открой нам лик жены,
К горлице Твоей влюбленную мою душу взвей, —

К той, что тем вернее и милее Тебе,

Чем боле отдается в объятия всех.

¹⁹

<Покаяние>Два несходства сходятся меня терзать:
В непостоянстве зачато постоянство мое.
Против естества и воле вопреки
Переменчива моя благость, переменчив обет.

Покаянье мое — как мирская моя любовь,

Забавно и забвенно в недолгий час:
В нем ни веса, ни меры; в нем холод и жар;
Мольба и немота; бесконечность и ничто.

Вчера я не взглядывал в небо; а теперь

Обхаживаю Господа в лести и мольбе;
А завтра трясусь пред Его жезлом.
Эти приступы веры — как прибой и отбой

Вздорной горячки; но знаю я одно:

Тем лучше мне день, чем больнее во мне страх.