Читаем Том 5. Письма из Франции и Италии полностью

При переводе Герцен довольно близко держался русского подлинника, однако внес в перевод ряд более или менее значительных изменений, то сокращая текст, то, наоборот, обогащая его новыми мыслями, характеристиками, фактическими подробностями, эпитетами и т. п. Так, характеризуя консерватизм, Герцен во французском тексте добавил: «Это теория, манера рассматривать вещи, это настоящие, рассматриваемое с точки зрения прошедшего…», и противопоставил консерваторов прежнего времени, сохранявших в какой-то степени положительные качества, современным «гнусным интриганам, которые держатся на поверхности французского общества», утверждая, что они сохранили свойства «тех тигров-обезьян, о которых говорит Вольтер». Клеймя французскую буржуазию, желающую наслаждаться во что бы то ни стало и любой ценой, Герцен в своем переводе добавляет: «Это система Исава, продающего свои права за скверную чечевичную похлебку». При описании прений о депортации Герцен замечает во французском тексте: «Я не мог понять ропота почтенных законодателей, когда Пьер Леру заявил, что „Нука-Ива – это знойная Сибирь” – оскорбиться должен был Киселев, русский посланник, уподоблением Сибири этим piombi[376] океана». Возмущаясь террористическими мерами, принятыми французским правительством для своей защиты, Герцен дополняет в своем переводе соответствующее место следующей сентенцией: «Общество, распадающееся на части, имеет врага в своем сердце, в своей крови». Тьера Герцен в переводе характеризует как «типичного представителя этого живущего на проценты большинства», «того жирного слоя, который разливается, подобно маслу, по всему современному обществу». В переводе Герцен называет «страсть к переменам – добрым гением Франции», говорит, что народ надо изучать «не по книгам, а в его хижинах». Он утверждает, что президент Луи-Наполеон «не является причиной зла, а только его результатом. Болезнетворное начало находится в совсем ином месте» и т. д. Любопытно следующее указание, содержащееся во французском тексте: «Я видел собственными глазами прусского короля, Пия IX, Луи Бонапарта – это ничтожества, принадлежащие к одной и той же семье».

Французский перевод Герцена подвергся в рукописи значительной стилистической переделке неустановленным лицом. Вся эта посторонняя правка, по большей части неудачная и временами даже искажающая мысль Герцена, снята при публикации в настоящем томе. Сохранено только исправление несомненных ошибок орфографического характера.

На первой странице второго (тринадцатого) письма в левом верхнем углу надпись рукой Герцена: «Письма из Ит<алии> Ис<канде>ра, стр. 269». (Герцен указывает на соответствующую французскому тексту страницу издания 1858 г.).

В 1855[377] и 1858 гг. Герцен выпустил в Лондоне на русском языке два отдельных издания «Писем», в которых первоначальная редакция их испытала стилистическую переработку и местами была сокращена, материал отдельных писем подвергнут частичному перемещению. В частности, в отличие от немецкого издания, включен в несколько сокращенном виде текст «Писем из Avenue Marigny», а также прибавлено три новых письма из Ниццы, датированных 1850–1851 гг., и «Приложение» – письмо к Ш. Риберолю.

В текст издания 1858 г. внесены следующие исправления:

Стр. 31, строка 3: нанимающийся вместо: занимающийся (по изд. 1855 г.)

Стр. 35, строка 7: Jeu de Paume вместо: Jeu de pommes

Стр. 48, строка 14. Но что ему до нее со всем ее богатством? Он нашел ту деву, о которой мечтал, он узнал Марию, изучил ее, он вместо: Он (по изд. 1855 г. и С)

Стр. 52, строка 2: он даст вместо: он дает (по изд. 1855 г.)

Стр. 56, строка 2: 15 сентября 1847 вместо: 15 сентября 1848 (по изд. 1855 г.)

Стр. 57, строка 7: новости, вместо: повести (по С)

Стр. 66, строки 10–11: ссылаются вместо: ссылают (по изд. 1855 г.)

Стр. 94, строка 33: Климент XIV вместо: Климент XVI (по авторизованной копии ПД, см. также примеч. к стр. 94)

Стр. 99, строка 5: никогда не принимал вместо: никогда не переносил (по изд. 1855 г.)

Стр. 100, строка 14: Франциск I вместо: Франциск II (см. примеч. к стр. 100)

Стр. 102, строки 10–11: народной жизни, скрытной, вместо: народной жизни скрытной (по авторизованной копии ПД)

Стр. 109, строка 36: страны вместо: травы (по изд. 1855 г.)

Стр. 110, строки 19–20: Но самую резкую противуположность ~ составляют Рим и Неаполь вместо: Но самая резкая противоположность составляет Рим и Неаполь (по авторизованной копии ПД)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза