Том 5. Приношение современному монашеству

Во время пребывания в Николо-Бабаевском монастыре Святитель, несмотря на болезненное состояние, полностью отдается написанию духовных произведений. С первых дней своего отпуска он беспокоится, высланы ли брошюры о Валаамском и Бородинском монастырях знакомым [1546], а также через иеромонаха Игнатия передает в подарок некоторым своим духовным чадам новые произведения, которые писал нередко по их просьбе. Об этом Святитель говорил неоднократно. Например, в одном из поздних писем он писал: «Относительно моих сочинений тебе известно, что я писал их для себя и для коротких, немногих знакомых моих, из настроения, полученного и усвоенного монастырскою жизнью» [1547]. Так, в начале сентября 1847 г. в ответ на просьбу своей духовной дочери — А. А. Александровой [1548] — архимандрит Игнатий обещает написать «желаемое ею краткое сочинение и прислать по почте» [1549], а уже 22 сентября просит иеромонаха Игнатия в письме: «Приложенный при сем конверт, запечатав, доставь А. А. Александровой. Тут маленькое мое сочинение для них; прочитай его, — только другим не давай» [1550]. Через месяц он справится: «Отдал ли А<лексан{стр. 493}дровой> Жит<ейское> море» [1551]? Таким же путем, через Сергееву пустынь, архимандрит посылает в подарок Софии Ивановне одно из самых ярких своих произведений — «Чашу Христову».

Сочинение это было написано, вероятно, осенью 1847 г. Уже в конце сентября в письме к иеромонаху Игнатию архимандрит размышлял на эту тему: «…Скорби — чаша Христова на земле. Кто на земли участник чаши Христовой — тот и на небе будет участником этой чаши. Там она — непрестающее наслаждение…» [1552]. Передавая «Чашу Христову», он пишет иеромонаху Игнатию: «Приложенное письмо, прочитав, доставь Снесарев<ой> [1553]. Вот образчик книги, которая давно формировалась у меня в голове, а теперь мало-помалу переходит из идеального бытия в существенное: это будет вроде «Подражание Христу» — известной западной книги [1554], только наша. [Включаю тебя и прочих ради Бога единомудрствующих со мною в число сочинителей книги, потому употребляю выражение: «наша».] Совершенно в духе Восточной Церкви — и выходит сильнее, зрелее, основательнее, с совершенно особенным характером. Эту книгу желалось бы подвинуть хоть до половины, доколе я здесь в уединении. Такое дело, сделанное до половины, почти уже сделано до конца» [1555].

В письме, адресованном самой Софии Ивановне (№ 4), которая, несомненно, тоже входила в число «ради Бога единомудрствующих», архимандрит уточняет, что статей, подобных «Чаше Христовой», у него написано уже пятнадцать и он предполагает из них составить книгу — «Мой дар друзьям моим» [1556]. Описывая содержание и структуру созда{стр. 494}ваемой им книги, Преосвященный Игнатий замечает, что «образ изложения, наружная форма, самый слог, — может быть новость в духовной русской литературе». Он интересуется мнением Софии Ивановны и О. И. Сенковского о высланной «Чаше Христовой», но о публикации ее в «Библиотеке для чтения» пока ничего не пишет и просит «сохранить в тайне» это произведение.

Сочинение, которое архимандрит Игнатий посчитал возможным опубликовать в журнале после «Воспоминания о Бородинском монастыре», — «Иосиф. Священная повесть, заимствованная из книги Бытия» [1557]. Писал он его, вероятно, уже незадолго до своего возвращения в Петербург. Отголоски работы над повестью звучат в мартовском письме 1848 г. к наместнику иеромонаху Игнатию: «…Бог, даровавший благодать свою проданному и заключенному в темницу Иосифу, преклонивший к нему сердца всех, — по великой милости своей преклонил и здесь сердца многих ко мне…» [1558].

Свою повесть архимандрит Игнатий посылает в «Библиотеку для чтения» уже после возвращения из Николо-Бабаевского монастыря в октябре 1848 г., но рукопись возвращают, так как Сенковский в это время был болен холерой, а руководство делами редакции перешло в руки его помощника А. В. Старчевского [1559]. Автор вновь обращается за помощью к Софии Ивановне (письмо № 6): «…препровождаю к Вам и письмо мое, и рукопись, примите на себя труд то и другое доставить Иосифу Ивановичу».