Том 5. Проза, рассказы, сверхповести

Замысел Хлебникова раскрывается в указанной тетради в перечне заглавий: «Симфония „Бы“», «Симфония „Ярь“», «Симфония „Любь“». Редкий у Хлебникова случай последовательного применения иностранного слова здесь, помимо собственно музыкального значения и литературных ассоциаций, связанных с «Симфониями» Андрея Белого, отсылает к идее словаря-указателя (симфонии или конкорданса), дающего свод лексики священного писания или другого авторитетного текста. В свою очередь это раскрывает актуальный для Хлебникова мировоззренческий смысл его словотворчества. < Симфония «Любь»> – самая большая и наиболее продуктивная из нескольких задуманных разработок односложных корневых основ (дел, сам, дум, сказ, вед, слав, род, бог, свят и др.; см. также «Заклятие смехом» – СС, 1:209 и 479).

Среди окружающих текст набросков: «Я люблю, я люблю / Славянское слово „люблю“», а также разрозненные словоновшества от основы «любь» и разной степени оформленности стихотворные фрагменты, например:

Я любостей новых, нежданных, невиданных не алчу,
Див люботы не жду, любимец, обласканный любовью
Богини Люботы, испытанный в любитве,
В любении воин поседелый.
Олюбленная мной,
Олюбил я тебя в глазах юного.
Любимый лоб, улыбка – любостей вестница щедрая
Дева любинная.
Любин. Любыня.
И в зареве любева вижу сладости прошлого,
    Старый любун.

      Любинная Зима

Любинной зови голос,
Мне сладкий слышен глас.
Дева любинных глубин,
Не устающая ворожить оттуда,
Любинных глубей даль,
Заманчивая, даль сладкогласая,
Ословляющая себя, тебя и нас.

И в пьяностях дымчатых далей прозреваю иные, новые и сладкие любеса.

Веяли зовущими крыльями любеса ждущие.
Любовых слов раскрылися сады. Стаи нежные, любинные дум уста.
Любинных дум зовущая лебедь белая, любинные уста.
Любинных дум зовущая свирель.
Любинные глуби покрылися льдом.

Дева любинных глубин – см. одну из окружающих комментируемый фрагмент записей Хлебникова: «Мир бога не волит. И богом для мира я быть не могу. Но богом в себе я могу. И богом себинных глубин». Ср. у З. Н. Гиппиус: «Но люблю я себя как Бога» – «Посвящение», 1894, а также: «Вижу я очи твои, Безмерная <…> О, не уходи, моя Единая и Верная» – «Перебои», 1905 (цит. по кн.: «Стихотворения». СПб., 1999)].

Варианту, публикуемому на С. 355, предшествовали два наброска:

Бежествуя в далях божественных неба,
О Любязь, ты, мелькающий за вселенной,
Ты, мелькающий за травой,
Благослови мою смиренную
Убогую Мирель.

Любия нездешних сил

В синеву нас уносил.
В небоходе нашей думы
Забывали про пету мы.

Пета (через ять) – от глагола «петать»: мучить, не давать покоя (Даль). Ср. название сб. футуристов «Пъта» (1916) с участием Хлебникова].

Стихотворению «Любь» предшествуют в тетради толкования Хлебниковым некоторых его словоновшеств:

Любище – место любви. Любенъ – кого любят. Олюбь – все, что можно любить. Любязь – носитель любви невылюбающихся. Любик – милый, любой любящий. Люблый – любивший. Дюбеле – как обязанность, как действие. Любило – сердце, орудие любви. Любота // сирота // острота. Любой // бой // разбой – явление любви. Любо-русалие – смехо-русалие. Дюбель – отдельное выражение любви.

…боголюбовная ясть люб – кроме значений словарных («еда», «яства», «насыщение»), ясть соединяет местоимение первого лица, открывающее текст, с суффиксом – ость, означающим, по Хлебникову (в этой же тетради), «дух, ось мира», «суть», «ость явлений». Однако в «Искушении грешника» – яст, а не ясть: «…и летает Ястлюд», «Ястмир людноногий» (С. 38).