Том 5. Проза

Туловище человека ‹...› разделяется на два световых круга, где верхняя часть ‹...› подлежит солнечному влиянию, а нижняя — лунному. — Первый вариант этой фразы в рукописи: «Теософы не напрасно разделяют туловище человека на два световых влияния», — что проясняет источник данного суждения поэта. Ср.: «...Луна отделилась от Земли. Произошел великий переворот. ‹...› Человек ‹...› измени‹л› свою собственную вещественность. ‹...› Одна часть его с двумя органами движения превратилась в нижнюю половину тела ‹...›. Другая часть была как бы обращена вверх. Из двух других органов движения образовались зачатки рук. А органы, раньше служившие еще для питания и размножения, преобразовались в органы речи и мышления. Человек выпрямился. ‹...› Вся его низшая половина ‹...› попала под разумно-организующее влияние высших существ. ‹...› Описанные высокие существа обладают родством с Луною, они в известной мере лунные боги. ‹...› ... во второй верхней половине человека развилось нечто, на что вышеописанные высокие существа не имеют влияния. Над этой половиной приобретают власть иные существа. ‹...› Так подпадает человек двойному водительству. Своей нижней частью находится он под властью лунных богов, своей же образовавшейся личностью подпадает он водительству тех существ, которых объединяют под именем их вождя “Люцифера” ‹...›, что значит “носитель света”, почему в тайноведении эти существа обозначаются как “солнечные боги”» (Штейнер Р. Из летописи мира (Aus der Akasha-Chronik), M., 1914, с. 124–130; выделено в переводе).

...колесо нашего мозга... — Ср. с «умными сердечными колесами» А. Белого (в его кн. «На перевале. III. Кризис культуры», Пб., 1920, с. 84).

...он мог просунуться так же легко, как и верблюд в игольное ухо... — Образ из Нового Завета («...удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие»: Мф. XIX, 24).

Мист — согласно М. Никё, «это слово ‹...› соответствует французскому myste (в котором конечное е не произносится) и значит “посвященный [в тайну]”. Слова “мист” и “посвящение” С. Есенин употребляет на одной странице ‹“Ключей Марии”›» («Столетие Сергея Есенина», М., 1997, вып. III, кн. 1, с. 129; выделено автором). Термин «мист» постоянно употребляется в книге Р. Штейнера «Мистерии древности и христианство» (М., MCMXII ‹1912›), которая была в личной библиотеке Есенина (списки ГМЗЕ). Суждения поэта о Голгофе, следующие ниже, свидетельствуют об их связи с положениями указанной книги Штейнера (об Иисусовой Голгофе как мировой мистерии см. с. 115–116 «Мистерий древности...»).

...терновый венок и гвоздиные язвы. — Ср.: «И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову...» (Иоанн. XIX, 2); «Распялся еси мене ради, ‹...› гвоздьми пригвоздился еси...» (Блаженна, глас 4; поется в Великую Пятницу: «Православный богослужебный сборник», М., 1991, с. 283).

С. 210. Он ‹мист› знает, что идущий по небесной тверди, окунувшись в темя ему, образует с ним знак ‹...› креста... — Возвращаясь вновь к «лику человека, завершаемому с обоих концов ногами», Есенин, возможно, вспомнил такие слова А. Белого: «...стоящее в точке (“я” в “я”) есть оясненный лик круга Солнца; и лик, как бы там ни назвать этот лик — человеком воистину, сверхчеловеком иль Богом, — есть “я”; оно — “я” всего мира и “я” человека; явление связи двух “я” есть Христос» (в его кн. «На перевале. III. Кризис культуры», Пб., 1920, с. 84; выделено автором).

...на котором висела вместе с телом доска с надписью І. Н. Ц. І. — Ср.: «Пилат же написал и надпись и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Иоанн. XIX, 19), а также изображения распятия Христова (например, в кн. «Феодоровский Государев Собор в Царском Селе», М., ‹1915›, с. 44).

...только через Голгофу он ‹Христос› мог оставить следы на ладонях Елеона (луны), уходя вознесением ко отцу (то есть солнечному пространству). — Своеобразный автокомментарий к словам из поэмы «Пришествие» (кстати, посвященной А. Белому):

Явись над Елеоном
И правде наших мест!
Горстьми златых затонов
Мы окропим твой крест

1917