Том 5. Путь к большевизму

Ходили мы по фабрике часа три-четыре. Осмотрели все отделения, чувствовали себя при обходе на положении министров, а знали и понимали немного больше рабочих, а в иных случаях и значительно меньше. Контора заготовила все нужные сведения, сотворила свои отчеты и наделила нас мертвыми цифрами.

Отчет имеется у меня особо.

Сведения повезли народным комиссарам.

В ближайшие дни вопрос, по-видимому, должен разрешиться окончательно.

17 (4) февраля 1918 г.

Недавно пришлось исключить из группы двух членов.

Собственно говоря, членом был только Андрей Козлов; другой, Федоров, числился только кандидатом. А. Козлов всем нам показался «оппортунистом», ибо по многим вопросам, возникавшим за последнее время (главным образом по вопросу о терроре, репрессиях, смелости и решительности действий) показал себя крайне уступчивым и трусливым. Собрались мы, посоветовались, — оказалось, что и на собраниях-то он не был уже раза четыре, — и, скрепя сердце, порешили исключить из группы.

А. Козлов еще летом вышел вместе с нами из организации социалистов-революционеров.

Первое время посещал заседания наши довольно исправно; но за последнее время начал определенно хромать; как видится, пострусил и назвал себя «левым социалистом-революционером». Исключили.

Кандидата Федорова исключили, главным образом, за то, что всей группе он пришелся не по сердцу своей интеллигентской склизкостью, тягучестью и половинчатостью.

Когда он начинал говорить, подымалось харканье, поплевыванье, хождение и т. д. Всем делалось невыносимо тошно. Подыскали формальный предлог:

1) Вы не имели права на опросной карточке рабочего клуба писать: «член группы максималистов».

2) Три дня назад вы вошли в комитет и сразу кинулись к шкафу со словами: где бомбы. Какое вам дело, где они? Вы не член и об этом не должны говорить, особенно в подобной форме.

Исключили.

Всего теперь в группе осталось двадцать четыре члена и шесть кандидатов.

По-видимому, членами следовало бы дорожить, но мы держимся на этот счет иного взгляда: исключаем и будем исключать безжалостно.

За последние две недели вступило четыре новых члена и четыре кандидата.

Для нас, при нашей строгости приема, — это весьма значительный прирост. Прием производится таким образом:

Пришли, например, сегодня супруги Черняковы — старые максималисты, работавшие еще в прошлую революцию. Прослушали «Политическую экономию», прослушали один частный вопрос и были высланы за дверь. Товарищи вполне откровенно высказывали свои соображения, припоминали, что знают о них по прошлой работе.

Выяснилось определенно, что оба они люди «свои», что принять можно с уверенностью. Приняли. А относительно других, которые еще не внушают такого полного доверия, ограничиваемся «кандидатством» на неопределенное время, пока не убедимся, что знает как следует программу; уяснил себе формы тактических приемов; докажет, что смел, прям и решителен, что «наш» во истину. Тогда примем.

Эта строгость приема спасает нас от многих осложнений и неприятностей.

Теперь по городу идет слух, что у максималистов пятьдесят пулеметов, бомбы, много всякого оружия.

Перепугалось трусливое стадо мещан и притихло. Откуда-то знают, что обучаемся военному делу.

Три дня сряду занимаемся группой часа по два с инструкторами-солдатами. Один, Михеич, особенно потешен. Длинноносый с широкими утиными ноздрями, чахоточно-бледный, подпоясанный вервием и глотающий слова — он пытается, не взирая на немощь, представиться суровым воякой.

— Сме… е… е… рно.

Тишина. Только-что болтавшие соседи застывают словно истуканы. На лицах закаменело внимание к выкрикам бравого «инерала».

— Кру…гом.

Все повертываются на 180°.

«Инерал» доволен.

— Сичас будем пальбу разучать… Эта вот стена к примеру буржуи. Буржуй может подойти и спереди и сзади. В строю говорить не полагается, потому что навсегда буржуй может сзади подойти, а мы тут разговариваем. Вот и крышка. Некогда тут растабарывать, слушать надо…

— Пальба по буржую… Рота…

Все вскинули винтовки, взвели курки, замерли:

— Пли…

Застучали курки, снова винтовки под мышкой; снова раздается знакомая команда «инерала»:

— Рота… пли…

Так за ученьем проходит часа два. Занимаются с нами и девушки-максималистки. Их три. В местной красной гвардии их две.

Одна ездила с отрядом, застрявшим в Москве, против Каледина на Дон.

Занятия идут дружно. Через несколько дней мы в полной боевой готовности.

На следующем собрании кончаем «Политическую экономию». Остался последний отдел «Социалистическое общество».

Дальнейшие занятия я представляю себе еще довольно неясно.

Повидимому, будем читать отдельные брошюры по максимализму и анархизму; отдельные главы из «Общественного движения в России в начале XX в.», беседовать по вопросам и задачам текущего момента.