Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

Для этого необходимо было, чтобы глава этого маленького государства (Пьемонта) жил в добром согласии со своим народом, соблюдал конституцию, нарушавшуюся и уничтожавшуюся остальными государями полуострова, и, наконец (и это было важнее всего), смело держал себя по отношению к Австрии. Поэтому он не решился отменить Основной статут 1848 года и уничтожить вольности, обеспечивавшие его применение. Тщетно венский двор при подписании мирного трактата 6 августа 1849 года предлагал исключить некоторые наиболее обременительные статьи, в случае если Виктор-Эммапуил согласится отменить конституцию и открыто отказаться от национальных требований, борцом за которые выступал Кар л-Альберт. Виктор-Эммануил предпочел подчиниться всем тяжким условиям победителя, лишь бы никто не мог упрекнуть его в заключении сделки с чужеземцами, и вместо того чтобы восстановить собственное знамя Сардинского королевства (Пьемонта), он гордо сохранил трехцветное итальянское знамя — символ реванша и национального освобождения.

Благодаря ему и его умному министру д'Азелио[141], Пьемонт стал убежищем для большого числа эмигрантов, бежавших из различных итальянских государств; их преданность и обещания поддерживали веру короля в будущее. Казалось, все итальянское отечество сосредоточилось до поры до времени в пределах этого маленького государства. Но все прекрасно понимали, что близок день, когда Италия раздвинет эти границы и вновь понесет свое знамя до Адриатики и Сицилии. А пока Пьемонт усиливался благодаря быстрому развитию торговли и промышленности, вооружал свои крепости, реорганизовал свою армию, с твердостью отстаивал свои права[142] и не поддавался запугиваниям даже со стороны Австрии. Он инстинктивно старался сблизиться с французским правительством, глава которого, несмотря на римскую экспедицию, сохранял неизменную симпатию к итальянскому народу и не переставал питать желание и надежду рано или поздно освободить его из-под австрийского ига.

После государственного переворота 2 декабря 1851 года Виктор-Эммануил, продолжая играть принятую на себя роль конституционного короля, не преминул выказать Луи-Наполеону известные знаки внимания, чем последний был весьма тронут[143]. А через несколько месяцев он с самой дружеской поспешностью признал его императором. Поэтому в конце 1852 года Наполеон III не поколебался обратиться к сардинскому посланнику, маркизу Вилламарине, со следующими словами: «Наступит время, когда обе наши страны станут товарищами по оружию в борьбе за благородное дело Италии». Спустя некоторое время, в феврале 1853 года, пьемонтский дипломат выслушал от императора следующее заявление: «Надо подождать, пока какая-нибудь угроза Пьемонту со стороны Австрии доставит нам благоприятный случай». А в марте того же года Наполеон III говорил Вилламарине о крупных территориальных перетасовках, которые сделают возможным возрождение итальянской национальности.

Кавур и его политика. Добрые намерения французского императора относительно Пьемонта заботливо поддерживались и ловко использовались замечательным государственным человеком, который первоначально выдвинулся в качестве сотрудника маркиза д'Азелио и которого Виктор-Эммануил по счастливому наитию пригласил 4 ноября 1852 года на пост первого министра. Этому великому политическому деятелю главным образом и выпало на долю осуществление мечты об итальянском единстве[144].

Граф Камилло-Бензо Кавур, родившийся в 1810 году в старинной дворянской семье, был сначала офицером инженерных войск, но военная служба скоро ему наскучила, и он вышел в отставку. Несколько лет подряд он путешествовал с целью самообразования, занимался сельским хозяйством и изучал политическую экономию, а в 1847 году вместе с Бальбо основал газету Возрождение (Bisorgimento). Будучи в 1849 году избран в палату депутатов, он в следующем году получил в кабинете д'Азелио портфель министра земледелия и торговли. На этом посту он заключил с несколькими государствами выгодные для Пьемонта торговые договоры и не без успеха старался развить естественные ресурсы страны и расширить ее коммерческие сношения. Сардинский парламент обязан ему тем духом дисциплины и последовательности, без которого осуществление обширных замыслов было бы невозможно. Благодаря его усилиям состоялось соглашение (connubio) правого центра, душой которого он был, и левого центра, которым руководил Ратацци, и сформировалось большинство, способное понимать своего вождя с полуслова, готовое с самоотречением работать для будущего и требовать от страны всех жертв, необходимых для осуществления широких планов, рассчитанных на долгое время. Временно устраненный от министерской должности (16 мая 1852 г.), Кавур вскоре вернулся в качестве председателя совета. С этого момента он является как бы живым воплощением судеб Италии.